Мистика и наука

Среди парапсихических явлений, безусловно вызванных работой головного мозга человека и интимно связанные с его психической деятельностью, наибольшую известность в последние годы приобрели явления телепатии и экстрансенсорности (сверхчувствительности). Обусловлено это тем, что феномены эти, наиболее выраженные у людей, называющих себя экстрасенсами, используются для диагностики и лечения различных заболеваний. Из уст в уста часто передаются рассказы об удивительных случаях исцеления экстрасенсами «обреченных больных», от лечения которых врачи отказались. Некоторое недоверие к таким рассказам вызвано двумя обстоятельствами: во–первых; как правило, распространяются слухи об успешном лечении, хотя на один такой случай может оказаться несколько случаев, когда экстрасенсы тоже оказались бессильны, но о которых никто не знает (поразительные случаи неожиданного выздоровления безнадежных больных бывают и без участия какого–либо врачевателя, такие наблюдения описаны в медицинской литературе); во–вторых, в научной литературе почти нет описаний достоверных и статистически подтвержденных массовых наблюдений лечения экстрасенсами безнадежных больных. (Редакции известны подобные исследования, но были ли опубликованы результаты — неизвестно. Несколько случаев произошло на глазах одного из членов редакции. Приведем один из них. В самом начале 1980–х математик Борис С. (сотрудник ВЦ АН СССР) в возрасте около 40–ка лет заболел непонятной болезнью, по мнению врачей что–то из обширного списка гастроэнтерологических болезней. Лечения в различных больницах не давало улучшения, болезнь прогрессировала. Экстрасенс застал его в качестве пациента в Институте гастроэнтерологии в Москве, что на Щелковском шоссе. Вставать с постели Борис С. уже не мог, а когда решался, то обматывал живот широкой попоной и пытался немного пройтись. Каким–то образом экстрасенсу удалось выяснить, что дело в иммунной системе, которая стала сражаться с собственным организмом. Он приезжал в институт под вечер, когда врачей уже не было, и проделывал свои манипуляции: воздействовал, в основном, на так называемые чакры, тимус и почки. Через две недели, к изумлению соседей по палате, считавших, что Борису С. уже не выкарабкаться, он, нарушая режим больницы, потихоньку переодевался в «гражданскую одежду», принесенную женой и сбегал в соседний парк погулять на свежем воздухе. Стоит заметить, что отец нашего героя был большим чином в белорусском ГБ и, скорее всего, был далек от святости, за что, видимо, и рассчитывался его сын. По крайней мере, как рассказывал Борис С., в детстве в него стреляли. Полностью свое здоровье Борис С. восстановить не смог, но, слегка болея, прожил еще 15 лет, успев вырастить сына. — Прим. ред.)

Допускаю, что такие исследования проводились, но мне о них не известно, поэтому буду очень признателен, если мне кто–нибудь сообщит о подобных исследованиях. Мое несколько скептическое отношение к лечебно–диагностическим возможностям экстрасенсов (имеется в виду оценка их массовой деятельности) не исключает особых природных, не изученных пока свойств некоторых из них. В массе своей экстрасенсы–врачеватели могут причинить вред только тогда, когда берутся лечить заболевание, поддающееся традиционным методам терапии, и, не помогая, оттягивают момент начала лечения традиционными методами, доводя болезнь до неизлечимых стадий. (Это несколько оптимистическая точка зрения, так как, если допустить возможность положительного влияния, то точно так же можно допустить и отрицательное влияние. И есть люди, которые на себе ощутили такие ненаучные воздействия, как «сглаз» или «порча». — Прим. ред.)

Если же экстрасенсы в своей практической деятельности не забывают основной принцип медицины — не вредить, то вреда они причинить не могут. (Действительно, как считают сами экстрасенсы, навредить нельзя, если целительство происходит на фоне доброго, заботливого и любовно–бережного отношения к пациенту. — Прим. ред.)

Известно, что в дореволюционной России было очень распространено знахарство. В связи с этим бытовала такая сентенция: «разница между врачом и знахарем в том, что врач должен иметь диплом, а чтобы быть знахарем, надо быть умным». Возможно, сентенция эта принадлежит самим знахарям, однако они действительно были весьма популярны, так как, помимо передававшихся из поколения в поколение знаний о лечебных свойствах многих растений, знахари активно применяли методы внушения, которые мы называем психотерапией. Они без труда устраняли головную и зубную боль, улучшали сон и аппетит, помогали больному активно сопротивляться недугу. Знакомясь с отдельными отрывочными сведениями о знахарях, невольно наталкиваешься на свидетельства, подтверждающие, что некоторые из них обладали способностями, трудно объяснимыми с позиций современной медицинской науки. Так, некоторые знахари, молча и ничего не внушая, совершая лишь какие–то пассы руками, могли нормализовать температуру пациента, остановить кровотечение, прекратить рвотные движения и даже остановить воспалительный процесс. Иначе говоря, они обладали способностью влиять на телесные нарушения. Объяснить такое влияние только воздействием лечебных трав невозможно.

Поэтому можно предположить, что мы имеем дело с неизученным явлением, вряд ли поддающемся изучению современной наукой. (Академик Р.Хохлов, уже будучи «назначенным» на должность президента Академии наук СССР, намеревался, создав свой институт, организовать в нем отдел изучения парапсихологических явлений. С сожалению, он погиб от неумелого обращения медперсонала «кремлевки», куда его доставили с гор. Он был одним из ведущих альпинистов страны и заболел, участвуя в покорении очередного 8–тысячника. Другой большой академик В.Глушков в Киеве, в своем институте кибернетики такой отдел создал и начал исследования. К сожалению, он вскоре умер в возрасте 51 года (1982 г.), и отдел был расформирован. Полуподпольно велись подобные исследования в других физических центах бывшего СССР. Несомненно было выяснено, что, скажем, воздействия на предметы всегда сопровождаются широким спектром ультразвукового и электромагнитного излучения из рук экстрасенса. — Прим. Ред. )

Явление это должно объединять феномены, на первый взгляд, мало связанные друг с другом. Наиболее вероятно, что основным среди таких феноменов окажется телепатия — способность воспринимать мысли других людей и передавать им свои мысли. Эптон Синклер назвал эту способность «мозговым радио». Давно замечено, что у близких людей, не обязательно связанных кровным родством, нередко одновременно и без всякого видимого повода возникает одна и та же мысль. Находясь рядом или на более или менее отдаленном расстоянии, они неожиданно для самих себя вспоминают одно и то же событие, начинают обдумывать одну и ту же идею или вспоминают одного и того же человека. Такая «умственная связь» чаще всего наблюдается между родителями и детьми, братьями и сестрами, супругами, близкими друзьями. Наиболее демонстративна она между близнецами, особенно однояйцовыми. Так, наблюдавшиеся мной сестры–близнецы, которых можно было отличить только по одежде, иногда, неожиданно для себя и окружающих, высказывали одну и ту же мысль, не имеющую никакого отношения к теме общего разговора. Причем, одна начинала мысль, другая ее заканчивала, и всем было ясно, что думали они об одном и том же.

Из рассказов знакомых, личного опыта и мемуаров известны примеры получения «умственного сигнала» кем–либо о несчастье, происшедшем с родственником или другом. Этот сигнал может быть получен в состоянии бодрствования или во сне, во внезапно появившейся мысли или в виде образов в сновидении, при этом расстояние между источником сигнала и его получателем никакого значения не имеет. Например, один мемуарист рассказал, что во время студенческой вечеринки, состоявшейся в Москве, у него внезапно появилась мысль о том, что с его отцом, жившим в 6ОО километрах от Москвы, случилось несчастье. Прибыв на следующий день в родной город, он узнал, что его отец попал в железнодорожную катастрофу и тяжело ранен. Время «получения сигнала» и катастрофы точно совпали.

Примером телепатических сновидений может быть случай с моей пациенткой (34 года), страдающей навязчивыми страхами за жизнь и здоровье дочери. Впервые она согласилась провести отпуск вне дома, когда девочке исполнилось 12 лет. На второй день пребывания в санатории, во время послеобеденного отдыха, ей приснилось, что дочь попала под машину. Картина сновидения была очень яркой, реалистичной: на проезжей части улицы, против ее дома, в машину Скорой помощи вносили дочь. Рядом стояли свекровь, на попечение которой была оставлена девочка, и соседка по подъезду. Дочь звала маму, а свекровь плакала. У тротуара милиционер осматривал машину «Жигули». Проснувшись, моя пациентка безуспешно пыталась дозвониться домой и затем ближайшим рейсом вылетела с мужем в Москву.

Рассказанное ей свекровью точно совпадало с виденным во сне: девочку сбила машина «Жигули», случайно видевшая все соседка и бабушка девочки успели прибежать до отъезда «Скорой помощи». Сновидение и действительное происшествие случились в одно и то же время.

Явление телепатии подтверждено многочисленными наблюдениями и исследованиями, проведенными с применением разнообразных методик.

Принципиальное сходство с телепатией, по–видимому, имеет феномен Вольфа Мессинга. Мне дважды, в 1946 году, довелось непосредственно участвовать в его экспериментах. Заключались они в том, что он, руководствуясь мысленным распоряжением партнера, выполнял сложные действия по решению заранее задуманной задачи, известной партнеру (которого Мессинг называл «индуктором»), и не известной ему. Перед началом эксперимента Мессинг попросил меня, выполнявшего роль индуктора, чтобы мои мысленные распоряжения были точными, краткими и императивными, то есть фopмулиpoвались в виде приказа. При этом он предупредил, что если мои мысленные приказы будут им выполняться неточно, я должен мысленно произносить: «не так, не так» и повторять задание. Он предложил мне взять своей правой рукой его левую руку за предплечье у самой кисти. Свободную правую руку он держал у лица, немного подался вперед, вскоре начал дрожать и в процессе выполнения задания произносил лишь: «Дальше, дальше». Задача была сложной: Мессингу, который шел, на шаг опережая меня, следовало спуститься со сцены, пройти в третий ряд партера к креслу номер 9, взять под руку девушку, сидевшую там, и вывести ее на сцену; потом в ее руках раскрыть сумочку, вынуть из нее и положить на стол две пачки открыток с репродукциями картин Третьяковской галереи (открытки в пачках частично дублировались). Из каждой пачки нужно было вынуть открытку с репродукцией картины Репина «Не ждали», сложить открытки изображением друг к другу так, чтобы эксцентрически расположенные на каждой открытке фигуры мужчины совпали; из сумочки вынуть английскую булавку и сколоть обе открытки таким образом, чтобы булавка прошла через вторую букву «О» в слове «Открытое» (письмо) на обороте одной из открыток. Все это было выполнено Мессингом безукоризненно точно.

Второй эксперимент проводился в учебной аудитории психиатрической клиники. На этот раз я шёл позади Мессинга, не прикасаясь к нему, и так же мысленно отдавал ему приказания.

Нужно было из книжного шкафа достать шестой том энциклопедии, открыть его на 238–й странице, прочесть абзац, начинающийся на шестой строчке, затем пропустить два абзаца и прочесть вслух последний абзац на той же странице. Точно выполнив задание, Мессинг сказал, что он разочарован, так как ожидал более сложную задачу в такой профессиональной аудитории.

Известное сходство с феноменом телепатии имеет эксперимент, при котором гипнотизеру удается заставить человека, находящегося в гипнотическом сне, выполнять его мысленные приказания. Литературные данные свидетельствуют о том, что изредка можно добиться выполнения мысленного приказа даже от бодрствующего человека.

Приведенные факты дают основание для предположения о близости мозговых механизмов, на которых основываются телепатический, гипнотический феномены и феномены, относящиеся к экстрасенсорным. Явление гипнотизма при этом может служить моделью, наиболее полно отражающей основы мозговых процессов. Напомню, что более 200 лет назад австрийский врач Франк Антон Месмер (1734–1815) называл гипноз «животным магнетизмом» и полагал, что гипнотический эффект связан с распространяющимися от гипнотизера к гипнотизируемому особыми частицами — флюидами.

Должен разочаровать читателя, если он полагал, что в наше время всеобщей компьютеризации и использования атомной энергии кто–либо раскрыл тайну сложных психических явлений, о которых идет речь. Науке даже приблизительно не известно, как мыслит человек, какие биологические, физиологические, физико–химические и другие процессы лежат в основе человеческого мышления. Только познав всё это (если такое познание станет реальностью), можно будет по–настоящему понять явления гипнотизма, телепатии и т.п. (Для такого понимания, по мнению редакции, необходимо совсем немногое — выйти за рамки существующей материалистической научной парадигмы и допустить существование еще чего–то кроме камней, кожи, костей, мозга и им подобных объектов. — Прим. ред.)

Справедливость этой сентенции бесспорна.

Многие врачи, в первую очередь, врачи–психиатры, неоднократно обращали внимание на колоссальную силу и значение врачебного слова, сказанного больному, и не только врачебного, но также слова, сказанного медсестрой, иногда санитаркой. В одних случаях такое «слово» благоприятно отражается на пациенте, поднимает его настроение, придает уверенность в выздоровлении, помогает сопротивляться недугу; в других — наоборот, отрицательно влияет на настроение пациента, пугает его, ослабляет волю в борьбе с недугом. Под обобщающим понятием «слово» имеются в виду также мимика, жесты, случайно оброненное междометие, отдельные реплики и фразы, которыми обмениваются между собой (в присутствии пациента) медицинские работники. В этой связи невольно вспоминается объявление, на которое когда–то обратил внимание Михаил Зощенко. Объявление это висело рядом с входом в приемный покой, через который поступают все больные на стационарное лечение; в нем сообщалось, что выдача трупов умерших больных, лечившихся в больнице, их родственникам производится ежедневно, кроме воскресенья, до 16 часов.

Шолом–Алейхем в одном из своих рассказав описал больного, горько плакавшего после врачебного консилиума. Слезы свои он объяснил тем, что врачи, осмотрев его, называли признаки болезни и болезнь по–латыни. По убеждению больного, латинскими названиями легкую болезнь не определяют, значит, болезнь его тяжела.

Знаменитый когда–то в Германии профессор А.Форель, автор книг «Половой вопрос», «Гипноз и внушение», рассказывал о поразившем его случае. Обследуя обратившуюся к нему больную, он убедился в безнадёжности ее состояния и неизбежном летальном (смертельном) исходе болезни. Однако успокоил больную и долго убеждал ее (внушал ей), что она будет чувствовать себя все лучше, появится желание много гулять, пройдет слабость, усилится аппетит, улучшится и станет совсем хорошим настроение, после чего она полностью выздоровеет. При этом он выписал ей какое–то индифферентное лекарство, кажется, жжёную магнезию. Больная, успокоившись, ушла, а Форель с печалью подумал о том, что oнa, ещё молодая женщина, вскоре уйдет из жизни, так как туберкулез легких в этой стадии болезни неизлечим. Каково же было его удивление, когда через год он встретил красивую, пышущую здоровьем женщину и узнал в ней свою больную. Она рассказала, что точно соблюдала его рекомендации, аккуратно принимала порошки, и все сбылось, как он предсказал — она выздоровела.

О другом подобном случае в своей лекции сообщил С.И.Спасокукоцкий. Вот его рассказ. «Однажды, когда я, задумавшись, шел по Калужской улице, ко мне с другой ее стороны подбежал человек лет сорока. Он схватил и стал трясти мою руку, говоря, что я десять лет назад спас ему жизнь. Вспомнить этого больного я не мог, но слова его меня заинтересовали, и я попросил подробнее напомнить о себе. Окaзaлось, что лечение, назначенное после моей консультации, вскоре помогло, и он выздоровел. Больной хорошо запомнил названный мною врачам диагноз его болезни, обозначавшийся одним словом — «морибундус». Бывший пациент не заметил моего смущения, а связано оно было с тем, что по латыни «морибундус» означает «долженствующий умереть». Таким образом, диагноз мой был убийственен для больного, но он понял иначе и, вопреки здравому смыслу, выздоровел... Такова сила веры больного в слово, сказанное врачом», — заключил Сергей Иванович.

Значительную группу пациентов врача–психиатра составляют люди, не страдающие собственно психическими заболеваниями, не проявлявшие признаков психоза, и все же не подходящие под рубрику «психически здоровы». По состоянию психики они как бы находятся между психически здоровыми и психически больными. Поэтому их принято называть больными с «пограничными состояниями». В эту очень большую группу входят страдающие самыми разнообразными неврозами, невротическими состояниями, невротическими реакциями и психопатией. Большую часть из них составляют пациенты с навязчивыми страхами (фобиями). Страхи эти бывают самыми разнообразными, варианты их и различные комбинации неисчислимы. Некоторые справочники называют более 400 проявлений навязчивых страхов, начиная со страха высоты, открытых или замкнутых пространств, езды в транспорте, пребывания в толпе или одиночестве и кончая страхами заразиться каким–либо заболеванием или поражением какого–либо органа, в частности, сердца. Если внимательно посмотреть на пассажиров метро или автобуса, то можно заметить, как некоторые из них скрытно проверяют свой пульс или глубоко дышат, боясь, что начнут задыхаться. С уверенностью можно сказать, что многие из этих людей страдают иатрогенными (Иатрос (греч.) — врач, то есть болезнями наведенными врачами. — Прим. ред.) заболеваниями, возникновение которых связано со словом, неудачно сказанным врачом. К иатрогениям также вполне справедливо относят невротические состояния, обычно навязчивые страхи, вызванные необдуманным поведением и высказываниями медицинских работников.

За много лет у меня скопилась немалая картотека подобных случаев. Например, одна из карточек посвящена человеку, страдавшему страхом «разрыва сердца». О происхождении этого страха он сам рассказал так: «Мне 60 лет, мы с женой живем вдвоем. Дети взрослые, живут отдельно. Квартира у нас хорошая, материально мы обеспечены. Я много работаю, в семье обычно хорошее настроение. 0днажды, пробежав за уходящим трамваем и вскочив на ходу, я почувствовал неприятные ощущения в области сердца. Пошел к опытному врачу, он сказал, что у меня «грудная жаба». После этого в нашей жизни все переменилось. Теперь мы живем втроем: я, жена и грудная жаба. 3а трамваем я больше не бегаю. Стараюсь пореже и поменьше выступать в судах (он адвокат), днем и ночью щупаю пульс, не могу избавиться от страха».

Аналогична запись на карточке другого пожилого мужчины, которому врач сказал, что у него, «не сердце, а тряпка». До посещения врача, по словам больного, он много катался на велосипеде, быстро ходил, легко поднимался пешком к себе на шестой этаж, а теперь сковывает страх за сердце. Можно ли сесть на велосипед или быстро пойти, когда вместо сердца тряпка?

Приведу описание еще нескольких подобных случаев.

Больной 36 лет, журналист, до литературного факультета окончил театральное училище, несколько лет выступал. По характеру человек веселый, жизнерадостный, общительный, остроумный. Знает диагноз своей болезни «бронхоэктазия», полон оптимизма, мало интересуется результатами проводимых исследований. Во время одного из обходов доцент клиники — приятная, общительная женщина, пользующаяся у больных репутацией знающего, опытного тeрапевта, популярно объяснила больному, что бронхоэктазия — это расширение бронхов, вроде как вещь безобидная, но в действительности опасная. Дело в том, что в расширившихся бронхах скапливается слизь и возникает гнилостный процесс. Гной попадает в кровь, поступает в почки и вызывает их окаменение — амилоидоз. Процесс этот необратим, показателем амилоидоза является увеличение в крови мочевины. Когда почки полностью окаменевают, человек умирает. После такой «лекции» жизнерадостность и оптимизм больного сменяют постоянный страх и депрессия. Настроение больного оказывается зависимым от результатов исследования мочи. Он требует, чтобы анализ мочи проводился ежедневно, и стоит у дверей лаборатории, ожидая сегодняшний результат. Только после длительного курса лечения гипнозом удалось вернуть больному его обычное настроение.

Ещё один мужчина, 20 лет. Это очень веселый, подвижный, общительный человек. Он все время в движении. Находясь в палате терапевтической клиники, готов помочь каждому, принести воды, сбегать в буфет и т.п. Ассистент клиники во время обхода между прочим говорит больному о том, что ему надо вести себя поспокойнее. Рекомендация врача выглядит так: «Ты не очень–то прыгай, у тебя «бородавчатый эндокардит. При этой болезни на клапанах сердца oбpазуютcя бородавки, когда ты бегаешь, бородавка может оторваться, закупорить сосуд — и каюк». Сказано это было твердо, убедительно, как во время сеанса внушения. В результате поведение молодого человека сразу изменилось, он стал все время лежать на спине, боясь, что «бородавка оторвется», стал плохо есть, считать себя обреченным. В данном случае психотерапию пришлось проводить после выписки больного из стационара и повторять ее несколько раз, в связи с периодическим усилением страха.

Выше уже отмечалось, что больные очень внимательно прислушиваются к разговорам, происходящим между врачами, и воспринимают сказанное ими нередко весьма трагически. Так, в терапевтической клинике, находившейся рядом с кафедрой патологической анатомии, каждому курсу рассказывали о случае неблагоприятного влияния на психику больного неудачного поведения врачей. Во время обхода два ассистента клиники поспорили по поводу диагноза. Речь шла о больном, которого только что посмотрел профессор. Сущности этого спора больной не понял, но хорошо запомнил последнюю фразу, сказанную одним из ассистентов: «Может быть, коллега, вы и правы, но окончательно наш спор разрешит Ипполит Васильевич». В дальнейшем больной без труда выяснил, что речь идёт о профессоре Ипполите Васильевиче Давыдовском — знаменитом патологоанатоме, вскрывающем трупы умерших. Трагический «прогноз», взволновавший больного, не оправдался, но к нему пришлось приглашать психотерапевта.

Еще раз подчеркну, что к иатропсихогениям относятся не только болезни, вызванные словами врача, но также болезни, связанные с неправильными высказываниями санитарок и медсестер. Приведу некоторые из них.

Медсестра, отвечая на вопрос больной о результатах анализа крови, мимоходом замечает: «У вac очень высокий лейкоцитоз, но от этого не всегда умирают». Больная, и без того напуганная своими болезненными ощущениями, придя домой, сообщает семье о своей близкой смерти. Всю семью охватывает паника, которую не легко ликвидировать. Немало труда пришлось потратить на психотерапию больного, которого добродушная и вполне доброжелательная санитарка решила порадовать сообщением о том, что его переводят в отдельную палату, так как занимавший ее больной после операции умер. Получив такую информацию, «кандидат на перевод в отдельную палату» от операции категорически отказался.

Анализ ряда наблюдений указывает на то, что врачи, общаясь с пациентами, не всегда уважительно к ним относятся и не всегда сохраняют чувство собственного достоинства, что вредит их авторитету. Иллюстрирую сказанное вполне анекдотичным примером.

Одним из отделений института хирургии заведовал кандидат медицинских наук, лет 35, способный и знающий врач, отлично владевший операционной техникой. К больным он был всегда внимателен, но ко всем обращался на «ты», бывал нарочито фамильярен и «все вещи называл своими именами». Однажды утром, сопровождаемый ординаторами и интернами, он вошел в женскую палату в момент, когда санитарка вынимала судно из–под новой больной и, обратившись прямо к больной, спросил: «Что, бабка, полегчало, про-лась?» (из песни слов не выкинешь). Больная утвердительно кивнула. Не обращая внимание на знаки, которые подавал ему дежурный врач, принимавший больную, заведующий продолжал расспрос: «Ты, бабка, работаешь или уже на пенсии?» «Работаю» — отвечала та. Он не унимался: «Кем же ты работаешь, бабка, сторожишь чего или убираешься?» Ответ ошарашил всех присутствующих: «Я работаю профессором в МГУ, заведую кафедрой», — и, увидев, что заведующий отделением выронил из рук истории болезни и фонендоскоп, — вежливо спросила: «Что с Вами, доктор?»

Каждый врач, особенно врач–психиатр, может привести немало примеров, подтверждающих формулу «слово лечит, слово калечит», выведенную в заглавие этого раздела.

Окончание

 Версия для печати