«Дух капитализма» и судьбы иммиграции

Америка! Является ли она безраздельной вотчиной Золотого Тельца? Сможет ли духовная часть Америки устоять перед его напористым натиском?
На какой стороне иммиграция?
Анализ этого противостояния в свете судеб иммиграции в статье Нелли Горовской.

«Трагедии бывают двух видов. Одни — когда вы не получаете желаемое. Другие — когда вы его получаете». Этот саркастический афоризм Оскара Уальда невольно всплывает в памяти, когда сталкиваешься с нашим братом–иммигрантом — неприкаянным, обреченным на долгие поиски смысла жизни в новой стране. «Утомленные Америкой», разочарованные и потерянные в лабиринте незнакомой жизни, некоторые из нас чувствуют себя жертвами самообмана. А ведь совсем недавно так таинственно–призывно светила нам с далекого берега путеводной звездой «американская мечта».

Оказавшись уже по эту сторону заветного, многие с удивлением обнаружили, что Новый Свет вовсе не живет по каким–то особым законам человеческого бытия и общения и всемирные бури не глохнут в водах Атлантики. Америка давно потеряла былую «невинность» и подвержена всем слабостям и порокам современной цивилизации.

Зададим себе несколько наводящих вопросов: почему так труден для многих процесс «американизации» и интеграции в новые реалии, в новую действительность? Почему так непросто складываются взаимоотношения культур и ценностных ориентиров. Только ли тому виной языковый барьер?

Хочу предложить свое виденье проблемы. Как обнаружилось при ближайшем рассмотрении, пленявшая многих «американская мечта» оказалась неотделима, а, лучше сказать, насквозь пропитана «духом капитализма» или, как говорят сегодня в странах СНГ — «духом рыночных отношений». А чтобы нас не заподозрили в стремлении мистифицировать и так уже напуганного читателя, произведем несложную операцию по «материализации духа».

С этой целью воспользуемся документом, в котором почти с классической ясностью отражено то, то мы имеем в виду, говоря о «духе» капитализма.

Перед нами трактат, написанный в назидание юношеству и долгое время служивший для школьного чтения в Америке в числе произведений, существенно влияющих на жизненную практику и этику поведения молодежи.

Итак, «азбука капитализма» гласит: «Помни, что время — деньги. И тот, кто полдня лентяйничает — выбросил эти деньги. Помни, что деньги по природе своей плодоносны и способны порождать новые деньги. Чем больше у тебя денег, тем больше порождают они в обороте, и прибыль растет все быстрее и быстрее.

Помни, кто платит долги, тому открыт кошелек других. Твоя аккуратность показывает, что ты человек пунктуальный и честный, и это увеличивает твой кредит.

Помни, что надо вести точный учет своим доходам и расходам... Деньги следует вкладывать в дело. Ибо тогда, когда молодой человек состарится, он будет иметь значительную Сумму... » И так далее и в том же духе, т.е. в «духе» капитализма.

Даже обладатели жирных двоек из бывшего Союза, если не вспомнят, то почувствуют, что мы учились по другим «азбукам», и внушали нам иные идеалы и жизненные ценности.

Наш герой был бескорыстен и благороден, и жизнь его была посвящена самому прекрасному в мире — «борьбе за освобождение человечества». А тут в качестве нравственного образца рекламируется кредитоспособный обыватель. «Фи!» — может сказать наш просвещенный читатель. Навязывать человеку культ денег. Какой грубый утилитаризм! Безнравственно! И пахнет Плюшкиным! И наверное, по–своему будет прав. Хотя, между нами говоря, автор этого трактата отнюдь не затрапезный крохобор, а небезызвестный, уважаемый и в Старом и в Новом Свете Бенджамин Франклин — один из отцов–основателей Соединенных Штатов, ученый, дипломат, общественный деятель, предприниматель и коммерсант. В трактате Б.Франклина четко сформулирован тот образ мыслей, из которого возник специфический современный «дух» капитализма как массового явления, для которого характерно систематическое и рациональное стремление к законной прибыли в рамках своей профессии, что отнюдь не является сомнительным с моральной точки зрения... «Дух» капитализма — это своеобразный склад психики, определенная предрасположенность людей к практически–целесообразному жизненному поведению, привитому средой, воспитанием, в целом национальной историей, традициями, характерными для западной цивилизации.

Надо ли специально оговаривать, что наша «социализация» проходила в существенно других условиях, а общество, в котором мы жили, традиционно тяготело к общинному сознанию, к круговой поруке, к справедливому «черному переделу» собственности поровну. И вообще собственность (особенно чужая) никогда не была священной и неприкосновенной.

В стереотипах нашего «совкового» мышления сущность капитализма отождествлялась лишь со стремлением к наживе, к чистогану, к господству абсолютной беззастенчивости и своекорыстия в деле добывания денег. Но это упрощенное и вульгаризированное представление о системе, в которой ее яростный ниспровергатель Карл Маркс видел «могучий фактор общественного прогресса». Суть капитализма — это еще и строгий расчет, планомерно и трезво направленный на реализацию поставленных целей, это экономический рационализм, который проявился в целесообразном использовании капитала посредством внедрения научной организации производства.

Воспитанные в «духе» классовой ненависти, мы привыкли видеть в капиталисте только кровопийцу и эксплуататора, между тем у него есть и другая, пожалуй главная ипостась — организатор производства. В бытность свою, гуляя по утопающему в огнях Бродвею, Владимир Маяковский мечтал, как с этих самых небоскребов сознательный американский пролетариат посбрасывает всех «этих Гулдов, Морганов и Вандербильдов». Такая постановка вопроса, вероятно, несказанно удивила бы рационального Б.Франклина, который ответил бы своей любимой присказкой: «зачем же резать курицу, которая несет золотые яйца?» И действительно — зачем?

Присмотритесь: во всех музеях, концертных залах, библиотеках и т.д. мы можем лицезреть написанные золотыми буквами фамилии миллиардеров–меценатов, по-нашенскому — «недорезанных» капиталистов. И это отнюдь не традиционное меценатство, а проявление новой, слабо изученной стороны современного капитализма — вынужденной тенденции к гуманизации и социальной справедливости.

Бытует мнение, что в Америку надо ехать лишь субъектам с бульдожьей хваткой, умеющих, как говорится, «брать жизнь за морду», Думается, что лица, обладающие только «этими» качествами, в лучшем случае, простите, в худшем случае, смогут лишь пополнить ряды пресловутой «русской мафии». Настоящий, классический капиталист имеет более сложный психологический портрет.

Основатели современных династий не были только беспринципными спекулянтами, отважными авантюристами... В биографиях и воспоминаниях перед нами в большинстве своем предстают люди, прошедшие суровую школу жизни, осмотрительные, но в тоже время решительные. Сдержанные и умеренные по своей природе, обладающие необычайной силой характера, способные трезво оценить ситуацию, полностью преданные своему делу. В скобках отмечу, что по моему мнению, только те из «новых русских», кто обладает вышеуказанными качествами, имеет шанс стать новыми Морозовыми и Мамонтовыми, остальные выродятся в вульгарных нуворишей.

Не стоит отрицать того факта, что принципы и мировоззрение основателей капитализма формировала не Нагорная проповедь Христа, а суровая логика приумножения капитала. Люди, не сумевшие или не захотевшие приспособиться к ней — экономически устраняются. Раньше они попросту выбрасывались на улицу. Современные социальные программы в сегодняшней Америке играют роль своеобразного буфера, смягчающего тяжесть этого падения. Это жестоко, но капитализм создает необходимых ему «хозяйственных субъектов» посредством рационально–жесткого экономического отбора.

Американская культура — это культура успеха, преуспевания. В Америке любят богатых, здоровых и знаменитых. А бедных, больных и юродивых не любят и, более того, не уважают. Это только в России бытует поговорка «бедность — не порок». Это только нас учили, что счастье — не в деньгах, а в красоте человеческих отношений, что все мерить на деньги — стыдно и низменно.

О чем же свидетельствует наша особая ментальность? О нашей ущербности, допотопности, отсталости или, напротив, в ней наше преимущество, проявление высшей духовности, всего того, что есть у нас «живого и честного»?

Проще всего ответить, что мы были искалечены нашей господствующей лицемерной идеологией и оказались в стороне от столбовой дороги цивилизации, по которой, хотя и не без сбоев, шествовал «дух» капитализма, победивший в честном соревновании «призрак коммунизма».

Думается, подобный ответ не раскроет всей сложности проблемы. Ведь презрение к обществу, сущность которого заключается в добывании денег, к деятельности, для которой нажива является самоцелью — это лейтмотив и пафос всей гуманистической литературы — русской, мировой и... американской.

•

В благонравно–пуританской, трезво–прагматической моторизированной и механизированной Америке, посреди торговых лихорадок, жили люди, открыто насмехавшиеся над всем, что составляло смысл жизни их добропорядочных соотечественников. Бунтари и искатели, бретеры и повесы, мечтатели и неудачники, алкоголики и самоубийцы. Они любили Америку, но «странной любовью» и первыми начинали бить тревогу, когда ощущали, что «что–то неблагополучно в Датском королевстве», первыми сигнализировали о разладе, о все расширяющейся трещине между реальностью и мечтой. В их глубоких и честных сердцах этот разрыв порождал подлинное страдание. Собственный опыт освободил их от блаженного патриотизма и утешительных иллюзий. Вот почему так правдивы и зачастую и трагичны их книги.

С горечью писал Уильям Фолкнер, что «американская мечта», которую в прошлом отождествляли с единством истины, свободы и справедливости, выродилась в простой «культ утробы», в «неизлечимый зуд наживы», порождающий муравьиное снование взад и вперед». Френсис Скотт Фицджеральд со снисходительным презрением описывает узурпирующую власть вульгарности. За карнавалом послевоенного процветания он зорко усмотрел головокружительную никчемность, мертвенную пустоту духа, одиночество и опустошенность человека, «Мы превратили ее (Америку) черт знает во что, — с болью констатировал Эрнст Хемингуэй. — Пусть в Америку приезжают те, кому не ведомо, что они задержались с переездом».

Интеллектуальная аура американской культуры притягательна, она совершенно естественно обволакивает нас, не вызывая ни малейшего ощущения какой–либо духовной несовместимости.

Нам кровно близок Уолт Уитмен, берущий в своих стихах в родню целый мир, учивший презирать богатство, ненавидеть тиранов, любить солнце, землю и людей. Согласитесь, вполне знакомые мотивы. Нас нисколько не удивит, что патриарх американской литературы, священник Ральф Эмерсон вольнодумствует, произносит еретические речи, клеймит дух меркантильности и бездушную цивилизацию, призывает сливаться с природой. Опять все знакомо. Недаром «конкордского мудреца» так любил другой мудрец из Ясной поляны — Лев Толстой. Покажется ли кому–то странным, что писатель Генри Торо уйдет в «девственные леса» поближе к индейцам, подальше от мозоливших ему глаза «цивилизованных прохиндеев»? У нас у самих часто возникало аналогичное желание. Только из–за отсутствия индейцев на широких российских просторах мы не могли реализовать эту дерзновенную мечту. А вот Герних Торо смог — самолично построил хижину, жил там несколько лет и смог написать об этом удивительную книгу. Примеры можно продолжать бесконечно.

«Отечественная литература — отечественная война» — эти слова о благородной миссии русской литературы и русской интеллигенции можно вполне отнести и к американской истории. Есть лишь одно маленькое исключение. «Отечественная война (не путать с Гражданской) в Новом Свете велась преимущественно мирными методами. Государство не защищало свои «национальные мифы» тюрьмами и психушками. Уильяма Фолкнера не принуждали отказаться от Нобелевской премии, Эдгара По не отдали в солдаты, Теодора Драйзера и Джека Лондона не отправили в Гулаг, Генри Торо не объявили сумасшедшим. По поводу великой затворницы Эмили Диккинсон не издавали специальных правительственных заявлений, клеймивших ее за воспевание узкого мещанского мирка, воинствующего индивидуализма... Убегая от осточертевшей ему американской действительности и искавший смысл жизни среди зеленых холмов Африки, Э. Хемингуэй писал: «Мы всегда имели право уезжать туда, куда нам хотелось... А вернуться назад никогда не поздно». А бедный А.Герцен плакал, получив письмо Т.Грановского, который напоминал опальному эмигранту, что обратного пути на родину у него и его детей нет. «Растленная» буржуазная демократия при всех ее пороках и недостатках и «сбоях» все же снисходительней к своим «блудным сыновьям», чем различного рода тоталитарные режимы.

Предвижу нетерпение читателя, который, вероятно, зорко усмотрел в этой статье ряд противоречий. Но она просто–напросто отражает противоречивый характер самого капитализма. Глубочайший исследователь капитализма Макс Вебер, хотя и был неоднократно клеймен В.И.Лениным как «дипломированный приказчик буржуазии», однако не считал капитализм идеальной системой. Он просто не видел ему альтернативы, считая все проекты по поводу создания «нового общественного строя» утопическими. Лучше капитализма (к сожалению!!!), — считал он, — человечество ничего не придумало. Все остальное еще хуже.

Американская культура не однородна и не монолитна. В рамках одной цивилизации сосуществовали, уживались и даже дополняли друг друга различные духовные веянья и направления, осуществляя определенное разделение труда. «Поэты» коммерции, для которых неотразимое очарование имела только «романтика цифр», создавали материальное великолепие, а художники Америки не давали обществу одичать, оскопить живую душу культуры, утопить в «ледяной воде капиталистического расчета» вечные идеалы красоты, добра и справедливости. Особый настрой, создаваемый в обществе, заставлял «дух» капитализма работать на высшие общечеловеческие ценности, субсидировать различные социальные программы, одним словом, приобретать «человеческое лицо».

Что является символом современной Америки? Золотой телец? Стоит такой у истоков Бродвея как символ мощи и власти Уолл–стрита — симпатичный, норовистый, гладкий.

А может быть, встречающая нас в нью–йоркской гавани «Свобода, просвещающая мир»? В словах, написанных на ее пьедестале, нет ничего от «духа» капитализма. Они полны благородства, милосердия и бескорыстия — они известны всему миру:

Мы живем в стране, которой свойственен не только «дух» капитализма, но и «дух» плюрализма, «дух» новаторства. Можно оставаться диссидентом и здесь и из принципа, по инерции думать о том, как «обустроить» Америку, Россию и весь мир. А может, лучше последовать совету Вольтера и не тонуть в необъятности мировых проблем, а кропотливо взращивать «свой сад»? А «если ты способен все, что стало тебе привычным, выложить на стол, все потерять и все начать сначала, не пожалев того, что приобрел» (Р.Киплинг — «IF». Стихотворение «Если», перевод С.Маршака) — смело выходи в мирскую повседневность, на житейское торжище, на бой... Бой во имя чего? — спросите вы. Этот вопрос каждый решит для себя сам. И пусть вам сопутствует успех.

 Версия для печати