Феминизм - оружие против народа Израиля

Когда Ницше недоумевал, почему только евреи его понимают, он практически ничего не знал об иудаизме. Да и иудаизм Германии конца XIX века — не имеет никакого сравнения с иудаизмом Иудеи начала XXI века. Раввины Европы не смели даже мечтать о сильном Государстве Израиля, а, тем более, о сильных Сынах Израиля, в Земле Обетованной. Друг философа — композитор Петер Гаст, ассимилированный еврей, мало знавший религию предков, преклонялся перед гением Ницше, и мне, изучившему его философию, долго казалось — это верх! Пока….

Но давайте по порядку. До знакомства с философией, случай познакомил меня с одной из главных феминисток Израиля, доктором израильского университета. Мы были вместе почти четыре года, и за это время я получил прекрасное образование в этом «закрытом университете». Стал скульптором, получил диплом главного специалиста Израиля по Курту Воннегуту. До одной ссоры, этим специалистом была она, но во время перебранки, она крикнула мне: «Неужели в моей профессии (литература) есть что–то, в чем ты разбираешься лучше меня?», и я, скрываясь на кухне от возможных тяжелых предметов, ответил: «Курт Воннегут» Она успокоилась, и сказала: «Верно». Вот такой диплом. Кроме Курта, она познакомила меня с Камю, Гари, Гюйсмансом, Гремом Грином, Сильвией Плат, Сартром, Джоном Бартом, Селинджером, Достоевским (!), Маркесом и Джойсом. Но роман «Улисс», последнего, она мне не советовала читать в переводе. Потому что сам Джойс сказал, что главное действующее лицо в этом романе — английский язык. Я тогда еще удивлялся, почему его переводят на другие языки?! Ведь в таком случае любой перевод — фикция!

Но почему она, известная феминистка, живет с отъявленным шовинистом (я из Средней Азии, и о нас москвички, в брачных объявлениях просят «Не беспокоиться!») — я никогда не спрашивал, хотя вопрос неоднократно возникал. Потом, после того, как мы расстались, вопросы посыпались, как из рога изобилия. Почему она не дала мне читать «Бесов» Достоевского? Почему она не рассказала мне об «Альталене» (имя судна, на котором на заре становления государства Израиль, было доставлено оружие для сторонников М.Бегина. И.Рабин по распоряжению Бен Гуриона — первого премьер–министра Израиля — расстрелял не только само судно, но и хладнокровно добивал спасающихся вплавь евреев. — Прим. ред.), после убийства Рабина, когда рассказывала о море арабской крови, пролитой им? Почему, я, антикоммунист, не возмущался, когда она голосовала за партию Тамар Гужански (многолетний представитель компартии Израиля в Кнессете. — Прим. ред.)? Почему она ни слова не сказала мне о Ницше? Ответ на последний вопрос потребовал трех лет, но и сейчас, когда я вплотную столкнулся с иудаизмом в Иудее, с тем жизненным укладом, о котором мечтал Ницше, и о котором писал в бессмертной поэме «Так говорил Заратустра», я прибавляю к этому ответу все новые и новые подответы. И один из них — «Феминизм — оружие против Израиля». И против семьи. И против женщины, если это честная женщина, желающая себе счастья. Мне однажды в 1999 году перед выборами пришлось присутствовать в Тель–Авиве на встрече трех кандидаток–женщин: Пнины Розенблюм, Яэль Даян, и Эстер, не помню фамилию, но помню, что она была пятым номером в списке Либермана. Шикарная Пнина — красивая, высокая; черноокая Эстер и облезлая, в мужской рубашке, непричесанная Яэль. Как женщина может подняться на сцену, в таком виде? Не понятно. Но, по окончании этой встречи, на которой облезлая Яэль с Пниной сцепились не на шутку, а Эстер пыталась их разнять, я видел поклонниц Яэль, которые ее обступили на улице. Красивые молодые девчонки из северного Тель–Авива, которым любить бы и рожать, а они счастливы от общения с этой «мертвой», по еврейской традиции, женщиной.

Но тут же я вспомнил, как убедительно вещала по телевизору моя бывшая подруга о том, как она счастлива, не заведя детей, прожив жизнь одна. В отличие от облезлой Даян, она симпатичная и умная женщина, а двадцатилетний опыт преподавателя позволяет её говорить убедительно, и это выглядит правдиво.

Не знаю, сколько девочек она убедила в том, что женщина может быть счастлива без детей, но одно знаю точно — ее проповедь не пройдет бесследно. Через три года, одна девочка, живущая в Рамат–Гане, родившаяся в Ленинграде, приобрела эту заразу, и у меня на глазах в ней стала «умирать женщина». Я не занимался историей феминизма, но предполагаю, что начался он во Франции в конце XVIII века. Не удивлюсь, если узнаю, что придумали его слабые мужчины, не способные дать женщине удовлетворение в любви. И распространялась эта болезнь, в пакете с социализмом, равноправием женщин (достигнутом только в одном — в равных правах на работу, но не на счастье) и с другими вирусами, придуманными для уничтожения традиции, семьи и будущего народов.

Равенство перед Б–гом, сначала заменили равенством перед законом, оторванным от Божественного закона, потом — на равенство между мужчинами, и в итоге пришли к равенству мужчины и женщины. Но лишь немногие женщины смогли дотянуться до планки этого равенства, и тогда многие мужчины полезли под нее, стали одевать платья, краситься, и вот уже в Норвегии, стране викингов, 15% сексуальных меньшинств со своим депутатом в Парламенте. Моя бывшая подруга пыталась вытравить у меня природное отвращение к этим меньшинствам. Но сама, имела это (тщательно скрываемое от окружающих) чувство омерзения. Я честно пытался. К нам приходила «семья» из двух женщин, а под нами жила «семья» из двух мужчин, с которыми, правда, отношения не заладились, но с оговоркой, что это не связано с их ориентацией. Все это в прошлом, но в настоящем то, что именно эти люди рвутся управлять и воспитывать детей в нашей стране. И депутат равный с женщиной у нас уже есть!

Ошибка либералов, согласных принимать их аномалии, в том, что они–то не согласны принимать вашу «нормальную ориентацию»! Примером является нью–йоркский мир искусства. Когда–то там были единицы геев, которых либеральные художники принимали только по их произведениям, не взирая на ориентацию. Сейчас, через 30 лет, человек с «нормально ориентацией» в среде художников «центра мира» — нонсенс.

Я готов принимать этих людей, как болезнь, но не норму. Как аутизм, который признается пока болезнью, но не нормой, и, при всей талантливости этих детей, никто пока не ставит вопрос преднамеренного воспитания всех детей — аутистами. Я не склонен к фашизму, уничтожавшему меньшинства, хотя предвижу вопли феминисток обвиняющих меня именно в фашизме. Болезнь, названая вслух — наполовину вылечена. И между половым шовинизмом арабов, и феминизмом Норвегии, где–то находится семья «вязаных кип» Иудеи. Здесь нет шовинизма, и нет феминизма — здесь все равны перед Б–гом, и перед божественным Законом — Торой. Но мужчины молятся «Спасибо Тебе, что не сделал меня женщиной», и эта молитва не оскорбляет женщину, (в отличии от консервативных евреев, пропитанных феминизмом) — потому что она счастлива, она растит детей, и видит всю жизнь сильного, здорового мужчину, с её маленьким сыном на руках — что может быть красивее?!

 Версия для печати