Интервью с мамой героя

Окончание. Начало см. «Спектр» №5

Алекс Цвитман — солдат Армии Обороны Израиля.

— Скажите, а Саша был дружен со своей сестрой?

— У них 9 лет разница! Но они были очень близки по духу. После первого сна, когда ей приснился Саша, такой необъяснимый случай произошёл. Лена ведь живёт в интернате, и вот что рассказала: «Во время обеда я взяла свой поднос с едой и, мам, засмотрелась на него. И вдруг тарелка, на которой лежала кукуруза. Обычный холодный початок кукурузы. Я так смотрю на неё и тарелка разлетелась вдребезги». Сколько детей было в столовой, все были ошеломлены. И их вожатый взял поднос с осколками и всем показывал. Саша ей во сне передал, что всё в порядке, чтобы мы не волновались. А вот последний сон, который ей снился: «Мама, мы сидим у нас в гостиной. Он весь в таких белых одеждах. Я спрашиваю: «Почему ты весь такой белый?» А он отвечает: «Ну как почему? Я ведь через стену прошел». Я спрашиваю: «А ты знаешь, что наших соседей убили?» «Конечно, знаю», — и назвал их поимённо. Я, мам, спрашиваю: «Саша, а тебе хорошо?» «Очень хорошо». «А им?» «И им хорошо».

Что её больше всего удивило, что он назвал наших соседей по именам.

Если раньше я могла в чём–то сомневаться, относиться с сомнением к подобным вещам, то сейчас у меня совсем другое восприятие мира. Вот такие сны Лене снятся постоянно. Она уже не всё мне рассказывает.

А когда случилось, что она попала под пули, Саша в ночь накануне тоже ей приснился и как–то гладил её, предупреждал, успокаивал. И Леночка осталась жива. Чисто случайно. Если бы эти убийцы не влетели в дом к Горовицам, она бы с ними обязательно встретилась. В тот момент, когда они подошли, Лена вышла из дома. Террористов спугнула пара, которая там была. Их тоже ранило. Мужа ранило легко, женщину тяжело, они оба живы. И тогда террористы ворвались к нашим соседям. Вечером. После захода солнца. У них первый этаж и как бы американская полянка открытая. А мы в это время смотрим новости. В теленовостях моментально передали о теракте. Мы сидим и не знаем, где Лена. Потом она до нас дозвонилась и говорит, в первым момент мы ужаснулись: «Има (мама) я у людей. Я не знаю у каких я людей». Это страшно было услышать.

Я спрашиваю «У каких людей? Ты в Кирьят–Арбе? Всё в порядке у тебя?»

— Как обычно в пятницу после ужина, вышла к своей подружке. Сошла вниз и тут началась стрельба. В доме два входа с одной стороны и два с другой. Это надо видеть. Она мне говорит: «У меня за спиной началась стрельба». И она, слава Б–гу, не побежала обратно домой, а побежала вперёд. Почувствовала, что наступила кому–то на руку или ногу. Потому что, когда началась стрельба, люди начали падать на землю. Но она побежала вперёд и забежала в какой–то подъезд: «Я стала плакать и мне люди открыли дверь и впустили». Я говорю, ты, наверно не плакала, а закричала. Если тихо плакать, кто может услышать? А семья, к которым Лена попала, они решили, что с нашей семьёй ещё какая–то беда случилась и по рации передают, что надо вывести родителей Алекса Цвитмана, и что мы ранены. Дочка слышит это и кричит мне в телефон: «Мама, мама, что с тобой?» «Я отвечаю, что с нами ничего не произошло пока». «А они сказали, что вам нужна медицинская помощь». Такое бывает в ажиотаже… Чуть позже и начальник округа звонил. Тоже думал, что с нами что–то случилось. Получилась такая суматоха. А дочка у этих людей отсиделась.

И как раз во время стрельбы у нас была невестка с внуком. Он очень перепугался. На том месте, где всегда Саша сидел за столом, муж повесил самую лучшую его фотографию в 16 лет¹. Внук поворачивается к ней и говорит: «Аба, аба, помоги нам, помоги нам». Я ему говорю: «Эляль, ты должен быть героем. Твой папа герой и ты должен быть, как он. Ты не должен бояться». Он стал бледненький, на ножках стоять не может. Я их вместе с невесткой в Леночкину комнату быстро уложила под одеяло. А он всё спрашивает: «Ну когда это кончится? Когда кончится?» Стрельба идёт страшная. Взрослые не выдерживают. Все на пол легли. А внучек просит меня лечь рядом с ним с другой стороны. Я ему говорю не бойся, сейчас придут папины товарищи и всё будет хорошо.

Вы знаете, меня Б–г услышал.

Ребята из Сашенькиной группы примчались, чтобы проверить, что у нас всё в порядке. Так они ещё с первого этажа стали кричать: «Фаина, не бойся. Это мы. Это Барух, это Йоси. Не бойся, открой двери». Естественно, я открыла, они зашли. Стрельба прекратилась. Они увидели, что мы живы. Потом они привезли Леночку. Она девочка такая не хрупкая, но вся тряслась. Мы её напоили чаем и уложили спать. Думали, может, ночь пройдёт...

Утром мы не понимаем, что с ней делается. И тут же, даже в шаббат, нам прислали психолога. Он приехал из Гуш Катифа к нам в Кирьят Арбу. Не только для Лены, конечно, для всех детей. Я присутствовала при разговоре с ней. Вы думаете, почему она оказалась в таком состоянии? Она невероятно переживала, потому что не смогла помочь людям, которые погибли. Психолог ей говорит: «Ты же девочка в 17 лет. Без оружия, не обученная. Ты правильно поступила. Твоё поведение было очень правильное. Ты побежала вперёд, ты не вернулась в сторону, где стреляют. Ты ничем не могла помочь этим людям. «Я должна была чем–то помочь! Они пришли и их просто застрелили».

Ребята из Сашиной группы — они вошли в этот дом, и прикончили террористов. Один из них, Давид, француз делал это со словами: «Это тебе подарок от Алекса Цвитмана. Это тебе за Алекса Цвитмана и за всех ребят». Одна фотография Сашина очень удачная получилась. Большая фотография. От неё такое ощущение, что сейчас он заговорит. Давид подошел к этой фотографии и сказал: «Я отомстил за тебя». Они его все очень любили.

Был Пурим… В большом городе это невозможно. Здесь к нам приходили люди и приходили. Большими семьями по пять–шесть детей. Я совсем растерялась. У меня вначале угостить их было нечем. Мы сейчас питаемся так, что купим, то и съедим. Раньше я была хорошая хозяйка, готовила всё как положено. Так вот на Пурим мы завалены оказались конфетами, печеньем, другими сладостями. Вскоре и я могла детям, что приходили, дарить сладости.

Солидные жители Кирьят Арбы, в возрасте, с бородами никогда мимо него не проходили, чтобы не подойти, не поздороваться за руку. Я тут никого не знала. В 5 утра мы с мужем вставали и на работу. Я приезжала в 4 часа дня домой, а муж только в 7 вечера. А Саша всех знал и его знали и мне говорили: «Это твой сын? Боже мой, какой у тебя сын».

Саша отвечал за безопасность детских садов и школьных учреждений. Это — его основная работа, ещё он входил в группу обороны.

Любовь к Израилю — это было то, чем он дышал.

Сестра Алекса Лена Цвитман.

В снах он дочери говорил, что он ещё вернётся на Землю. У Леночки есть двоюродный брат. Он намного старше её. У него 15–летний сын, который носит имя моего отца, больше детей нет. Он позвонил мне и сказал не договариваясь со своей женой. Они хотят родить ещё одного ребёнка и не зависимо будет это девочка или мальчик — это будет Алекс. Он это сказал моей дочери: «Я не знаю как у нас получится. Большой разрыв в возрасте, но именно после Сашиной гибели мы так решили».

Ещё сама собой образовалась традиция. У нас дома собираются Сашины друзья и приходит рав, рассказывает какую–то историю еврейского народа. Потом они молятся. Муж читает молитвы. Это, мы так считаем, для поднятия Сашиной души.

Бывают минуты, что у меня такое ощущение — вот он рядом со мной стоит. Такая облегчённость и спокойствие на душе наступает.

Большие израильские равы были у нас и сказали, что он поднялся очень высоко.

Дочка записывает свои сны и мы хотим поговорить с сильным каббалистом. Но я не хочу сейчас говорить об этом. Это ведь её сны.

Когда–то Саша говорил отцу, что если будут в Кирьят Арбу заходить террористы, они будут заходить с этого места. И показывал именно откуда они пришли. Отец ему отвечает: «Подожди ещё будешь искать нас в разных уголочках». А Саша: «Папа, неизвестно кто раньше». Так и получилось.

Один из друзей нашей редакции после публикации интервью в Фаиной Цвитман стоял у Стены Плача в Иерусалиме и как бы задремал. Вот что увидел он в этой медитации.

…Его одежда меняется: то он в военной форме, то в чём–то сверкающе–белом.

Я спрашиваю его об этом. Он говорит:

— Разве ты не помнишь, что я — коэн? Меня готовят к службе в Третьем Храме.

— Я не знаю точной даты, но похоже, что это очень близко.

— На твоём языке это звучит как «хорошо», но вы на Земле просто не имеете слов и сравнений, чтобы описать это блаженство.

Я почувствовал как его лицо расплывается в улыбке, и на меня накатила такая волна счастья–блаженства. Невозможно передать словами.

— Все наши так называемые «страдания» на Земле — ничто по сравнению с тем, как страдает душа за наши грехи.

— Смотри шире. В предыдущем воплощении я жил в ортодоксальной семье и получил знания, которые можно получить на Земле. На этот раз мне нужно было отработать качества стойкости и несгибаемости в достижении целей. Поэтому я родился в России, и мне нужно было совершить гигантские усилия ради вещей, которые кажутся такими простыми и естественными в ортодоксальных семьях Израиля и Америки.

— Очищать души людей. Когда придёт большой свет и сгинет тьма, люди почувствуют как будто гора свалилась с их плеч. Но в душах останутся ещё тёмные закоулки, потребуется время и усилия, чтобы всё это расчистить.

— Ничего, смотри и учись радоваться. Когда придёт Большой свет, люди разогнутся и расцветут. Иерусалим будет таким сияющим и чудесным, что все захотят быть здесь.

— Нет, я одновременно сижу в классе, говорю с тобой и наблюдаю за тем, что происходит с моими близкими на Земле.

— Я не наблюдаю за тем, что они делают, куда идут, с кем говорят, хотя могу, если нужно. Я наблюдаю за изменениями в их душах.

— Влияние несомненно есть, но не могу сказать, что это лично я влияю. Это совместная работа, если я как–то влияю, я советуюсь со своими учителями, чтобы влияние способствовало духовному росту людей.

— Мне на самом деле это не очень важно, я так занят, что не до «славы». Но моим родителям и сестре это может пойти на пользу. Для них понимание, «открытие» корня моих поступков на Земле больше повлияет на духовный рост, чем беседы раввинов.

— Не знаю, она должна сделать выбор. Моя смерть пробудила родителей и сестру.

— То, что они делают — очень хорошо, но нужно делать это на порядок интенсивнее, не терять время.

— Если будет необходимость, мы свяжемся. 

¹Вот что рассказала Фаина по поводу Сашиных фотографий. «У нас раньше висела одна фотография Алекса — 16–летнего парня. А теперь, очевидно, муж находит в фотографиях какой–то выход для себя. Он увешал его фотографиями все комнаты. Даже то место, где Саша сидел и кушал, он тоже там повесил фотографию, самую хорошую его фотографию». — Прим. ред.

 Версия для печати