Он родился принцем небольшого королевства на юге Африки. Его ждала размеренная жизнь особы голубых кровей. Все было расписано и известно заранее: престижный европейский университет, а потом — важный государственный пост на родине. Однако «это расписание навеяло тоску на молодого монарха, и он бросился на поиски смысла жизни. Из библиотеки Оксфордского университета поиски привели… к Богу. Неожиданно для своей семьи он оставил Европу, приехал в Израиль, прошел гиюр и стал Натаном Гамедзе. Бывший африканский принц стал израильским раввином и поселился вместе с женой и детьми в Цфате.

— Вы, в самом деле, наследный принц, и могли бы претендовать на престол?

— Теперь о престоле не может быть и речи... Но до восьми лет я рос в Свазиленде — небольшом, граничащем с Южной Африкой и Мозамбиком королевстве, с населением немногим более миллиона человек, и территорией, примерно равной территории Израиля. Мой дед был королем. Англичане, сделавшие Южную Африку своей колонией, поделили территорию его страны на три государства: Свазиленд, Босутоленд и Бехуаналенд. Таким образом, наша семья лишилась верховной власти. Однако чтобы не портить отношения с членами королевской семьи, англичане дали моим родственникам возможность занять министерские посты. Мой отец, например, был министром образования, потом — послом в странах Европейского сообщества. Сегодня он — на вершине иерархической лестницы и обладает определенной властью, но все же — не король.

— Что привело вас к иудаизму?

— В какой–то момент своей жизни я вдруг почувствовал, будто я — деталь какого–то конвейера. «Производственный цикл» ежедневно повторялся: дом — работа — дом. Изо дня в день одни и те же «операции»: душ, завтрак, поездка на службу, дорога домой, ужин, сон... Мне захотелось понять, в чем же смысл происходящего. Как детектив, я взялся за поиск и внезапно обнаружил, что этот повторяющийся цикл — лишь фон; а что–то очень важное — остается за кадром, и скрыто от взоров простых смертных. Я решил, во что бы то ни стало, узнать что это.

— И попытались найти ответ на этот вопрос в религии?

— Так поступают многие. Но иудаизмом я раньше не интересовался... Однажды я, еще будучи в Оксфорде, обратил внимание, что несколько студентов записывают слова преподавателя странными буквами и — справа налево. После лекции я познакомился с ними и узнал, что они изучают иврит и просто делали во время лекции домашнее задание. Тогда я подумал, что учить иврит — это, должно быть, очень интересно. Вскоре я и вовсе забыл этот эпизод. Потом, когда я решил получать ученую степень, встал вопрос о том, что надо из университетских курсов выбрать еще один язык. Я хотел взять русский. Это очень трудный и интересный язык, и мне тогда очень хотелось выучить его. Но расписание этого курса не совпадало с моим. И тут–то я и вспомнил об иврите…

— Могло случиться так, что вы приехали бы не в Израиль, а в Россию…

— Да, это так! Но в данном случае, видимо, Б–г направил все в нужное русло. И я все–таки оказался на курсе иврита. Первый же текст, который мы разбирали на уроке, оказался отрывком из Торы. Это была история о том, как Авраам вел Ицхака на гору Мориа. Я рос в христианской семье и знал этот сюжет. Однако, читая его на иврите, я обнаружил в нем какую–то неведомую мне раньше глубину. Мной овладело ощущение, что здесь сказано что–то и обо мне. Я открыл новое измерение, о существовании которого не подозревал. И тогда еще не знал, что открытое мной измерение было мировоззренческим.

Потом я увлекся книгой Рамбама «Мишне Тора». Она произвела на меня неизгладимое впечатление, я все время носил ее с собой, зачитывал и пересказывал фрагменты друзьям. И сам не понимал, откуда во мне возникла любовь к иудаизму. Тогда–то передо мной и встал вопрос: какое отношение я имею к еврейскому миру? Ведь я — не еврей. А раз так, подумал я, значит, мне надо оставить все связанное с иудаизмом. С этой мыслью я отправился учиться в Рим.

— Но как видим, это не помогло избавиться от «наваждения»?

— Да, и в Риме мысли о судьбе еврейского народа не покидали меня. Рассматривая знаменитые росписи и фрески в соборах, я постоянно отмечал про себя, как евреи страдали от христиан... Мне казалось, что Рим — самое нееврейское место в мире. И вот однажды, сидя в римском отеле, я подумал о том, что даже перед лицом смерти евреи читали «Шма Исраэль». И там, в римской гостинице, я впервые прочел вслух эту древнюю молитву. А когда закончил чтение, почувствовал небывалый прилив энергии. До сих пор не знаю, что произошло со мной тогда, но это было одним из самых сильных переживаний в моей жизни.

— ... Как будто бы кто–то вел вас куда–то невидимой рукой?

— В это трудно поверить, но именно так все и было. Расскажу, к примеру, такой случай. Как–то утром, проголодавшись, иду завтракать в кафе. И чувствую — не могу есть. Кусок, что называется, в горло не лезет. В чем дело? — спрашиваю себя. И тут вспоминаю, что сегодня — особый для евреев день, Йом Кипур, день поста.

В первое время эта внутренняя причастность к судьбе еврейского народа меня пугала. Но вскоре я понял, что наступил момент, когда мне нужно стать частью этого народа...

— Что в вашем решении оказалось самым трудным?

— Больше всего на свете я не люблю быть на виду. Приняв решение стать евреем, я осознавал, что на меня будут показывать пальцем, что в большинстве еврейских общин мира я буду единственным негром. А уж если узнают, что я — бывший африканский принц... Но я преодолел в себе эти страхи. Они отступили перед главным: я нашел дорогу к Творцу, и что бы ни случилось, не сверну с нее.

— Не было ли потом сомнений, что вы правильно выбрали дорогу?

— Как правило, человеку свойственно сомневаться в правильности собственных решений. Так вот я, если в чем–то и уверен, так это в том, что выбор пути постижения Торы — быть может, единственно правильное решение в моей жизни. Эта мысль поддерживает меня, помогает преодолевать трудности.

— Задумывались ли вы когда–нибудь над тем, почему Вс–вышний вывел вас на эту дорогу?

— Безусловно. Однако лишь недавно нашел ответ на этот вопрос. Я вел урок Торы, на котором обсуждал со своими учениками недельную главу Итро, стараясь объяснить им, что Итро был неординарным человеком. Внезапно я вспомнил, что много лет назад один из моих учителей сказал: «Первый раз слова «Барух а–Шем» (благословен Всевышний) в Торе вложены в уста Итро, в момент, когда он благодарил Всевышнего за избавление евреев от египетского рабства». В этом и состоит главная идея гиюра — благословение Всевышнего, привнесение дополнительной славы Его Имени. Я рассказывал об этом своим ученикам и отчетливо понимал, что прошел нелегкий путь к еврейству, чтобы славить Имя Вс–вышнего.

— С чего началось ваше «восхождение» в Израиль?

— Я приехал в октябре 1988 года, чтобы учиться в еврейском университете в Иерусалиме на факультете иврита. Поскольку никаких прав на репатриацию у меня не было, я находился в статусе туриста. Позднее — принял гиюр и стал считаться репатриантом.

— Не сталкивались ли вы с предвзятым отношением к вам, например, из–за цвета кожи?

— Нет. Напротив, ко мне относились благожелательно, многих интересовало, что движет иностранцем, пожелавшим изучать иврит и иудаизм.

— Чем вы сейчас занимаетесь в Цфате?

— Я — раввин в американской ешиве «Шалом Рав», ученики которой возвращаются в иудаизм. Практически все они приехали из США. Кроме этого, ко мне на лекции в Цфат специально приезжают люди из разных концов страны.

— Сейчас много говорят о том, что необходимо упростить процедуру гиюра. Эта идея особенно популярна в русской общине Израиля, где многие семьи — смешанные. Как вы относитесь к такой возможности?

— Это сложный вопрос и трудно найти правильное решение. Однако согласно канонам ортодоксального иудаизма, человек, желающий стать евреем, должен быть абсолютно уверен в правильности этого шага. А если человек ищет, как облегчить этот процесс, встает вопрос: действительно ли он хочет стать евреем? Раввин должен быть уверен, что человек готов посвятить себя служению Торе.

— Что вы думаете о будущем еврейского государства? Каким быть Израилю — светским или религиозным государством?

— Передо мной, как перед человеком религиозным, встает несколько вопросов. Если, к примеру, Израиль выберет светский путь развития, то, как мы объясним наше право на эту землю? Почему человек, не являющийся евреем, не верящий в Б–га, не чтящий Тору, может приехать и жить здесь, а, например, арабы лишены этого права? В таком случае, что мы здесь делаем? Говорить об историческом праве на землю? Так и у арабов оно есть. Если же, я скажу, что эту землю нашему народу дал Б–г, то все становится на свои места. И поэтому будущее нашей страны я вижу только в возвращении всех евреев к Торе.

— Вы довольны тем, куда привел вас жизненный путь, или вы стремитесь дальше?

— Сейчас мне сорок лет. Я искал истину и нашел ее. Моя нынешняя цель — приобщить как можно больше людей к иудаизму. Я осознал свою миссию в жизни.

— Вы находитесь в мире с самим собой?

— Да, конечно. Каждый человек ведет поиски смысла своей жизни. И я, нашел то, что искал. Поэтому я здесь.

— Бываете ли вы на своей родине, поддерживаете связи с родными?

— С тех пор, как приехал в Израиль, я еще ни разу не ездил домой. Я не чувствовал, что у меня есть силы выйти в нерелигиозный мир. Я даже немного побаивался этого. Кроме того, все, что связано с монархией — это мое прошлое. Теперь я из принца стал простым евреем, который учит Тору и содержит семью.

— Вы женились?

— Да, три года назад.

— У вас есть братья и сестры, которые остались в Свазиленде?

— Вся моя семья сейчас находится в Южной Африке. Все мои братья и сестры получили высшее образование. В нашей семье всегда главным считалось воспитание и образование.

— Какими языками Вы владеете?

— Английским, французским, немецким, итальянским, ивритом... Остальные из тринадцати — африканские языки. В нашей семье все владеют, по крайней мере, двумя европейскими языками.

— Вы хотите попытаться наладить связи между африканцами и израильтянами?

— Мне это представляется проблематичным. Большинство людей в мире, а не только граждане моей страны не понимают сути иудаизма. Им трудно представить, что на земле может существовать избранный Б–гом народ, и что этим народом является народ Израиля. Боюсь, что все это я не смогу объяснить неевреям. Нужны некоторые дипломатические качества, которыми я не обладаю.

Версия для печати