Иосиф Гохват: «Я, обращаясь к вам: христианам, католикам, мусульманам, не потерявшим рассудок под властью фанатиков–убийц, хочу сказать, что мы — евреи в Эрец Исраэль — сегодня стоим на границе между цивилизацией и мраком».

Житель Гило (Иерусалим) Иосиф Гохват.

— Я так понимаю — мы говорим о чём угодно...

— Нет, я не боюсь оставить свою запись. Полагаю, что ФБР — на нашей стороне, а ФСБ у нас с вами не очень–то в почете.

— Положительно. Очень положительно.

— К еврейскому отделу, знаете, я бы сказал, что противоречиво.

— Левые!

— Да. Левые и богатые. Они и по духу социалисты–коммуняки..., хоть и богачи.

— Нет, ну ШАБАК и МОСАД — это нормальные организации.

— Самое главное — суды. Суды — это кошмар.

— Ну тут немножко не так. Что вижу своими глазами, не как эксперт, а там живущий и болеющий за свою страну человек. Я бы сказал, что всё–таки..².

Во–первых, я приехал в 1991–ом году. И голосовал, конечно, за Ликуд.

— Потому что Ликуд тогда была явно выраженная правая партия, с однозначной правой программой. Со здравой программой. И, надо заметить, что в 1991–ом году еще не было газеты «Вести», еще не было Кузнецова³.

Популярной тогда была русскоязычная газета «Новости недели», немножко с левым уклоном, но, тем не менее, информировала о событиях, и это был тогда, наверно, единственный источник достоверной информации, потому что ивритом мы ещё не владели, на кабельное ТВ денег не было, да и кабеля тогда еще не было. Та информация, которая поступала, и то понимание, которое формировалось, однозначно направляло наши симпатии в сторону правых. Ликуд был выраженной правой партией.

— Ицхак Шамир! Шамир был тем человеком, который ничего не подписал. Кроме соглашений, которые, как он сказал: я подписал, а там мы их проволыним, грубо говоря. И никому из подонков руки не подавал. И не говорил о том, что мы отдадим что–то в обмен на мир. И при Шамире была самая твёрдая политика. И при Шамире начался самая большая Алия из России. Правда, это скорее связано с тем, что закрылась Америка, очень сложно было с Канадой, и очень сложно было с другими странами. Только–только открывалась Германия. В Израиль приехало много людей, правда, надо отдать должное, приехало много людей, имеющих прямое отношение к еврейству.

Сейчас, по статистике, приезжает 30% иудеев, остальные приезжают православные или неизвестно какие.

— Работа Сохнута, который скоро будет привозить неизвестно кого — чеченцев и тунгусов, — для того чтобы оправдать свою зарплату. У них ведь твёрдая зарплата, немыслимые командировочные, только для того чтобы их представитель поехал куда–нибудь на Урал и разыскал там новых репатриантов. Я знаю таких. Вроде бы по дедушке были евреями, или вроде бы по бабушке, а если не очень были, то можно поднять справку из той сибирской деревни, где когда–то, кто–то, чем–то был. Они не имеют понятия, где находится Израиль. При этом мама (или папа) вышла замуж вторым браком, у них ещё шестеро детей, у тех свои семьи... и вот начинается заезд. Абсолютно немыслимо! А потом мы анализируем, почему социал–коммуняки из Шинуя получили 15 мандатов в Кнессете. А получили они свои голоса только на том, что противопоставляют светских граждан Израиля религиозным, не думая, что Израиль — это одна страна, которая имеет единственное национальное лицо, основанное на религиозном укладе, нравах, мыслях. Израиль — это не Голландия и не Соединённые Штаты Америки.

При Шамире было другое. Из тех премьер–министров, которые были и Израиле за мою бытность Шамир, Рабин–Перес (это была связка, формально был Рабин, но заправлял, практически, всем Перес), Перес, Барак, Биби (Нетаниягу), и был Шарон... у меня даже дети плюются по поводу последнего нашего премьера.

— Да, дети у нас правые, в общем. Нетаниягу был толковый, и самый перспективный, так я его оцениваю и сейчас, хотя его резко понизили. Было совершенно беспрецедентное давление Клинтона. Абсолютно беспрецедентное давление США. Клинтон хотел себе построить памятник рукотворный — Нобелевскую премию получить... Ну, а Биби дал слабину. С отличной головой, с полным пониманием того, что он хотел делать, грамотный и политически, и экономически.

— Да, но как на него наша левая пресса навалилась! Да не только пресса. А полиция? Эти дутые обвинения в присвоении подарков... Сколько жена Рабина к себе в дом натащила, им все сходит...

Могу сказать совершенно твёрдо, что в победу Аводы после Нетаниягу солидный вклад внесли олимы из России. Так называемые олимы, потому что приехало большое количество людей, которые привыкли только получать, а не зарабатывать. Им Авода пообещала лишний рубль и мифические социальные блага. Побережье, то есть Хайфа, которая перенасыщена русскими, Нетания, Тель–Авив, они отдали очень много голосов Аводе: «Приедет барин, барин не обидит», — это всё гнусно получилось.

— У Барака денег было не меряно. Но я хочу сказать, что реальный экономический подъём был только при Биби. Мы шли вверх и вперёд. Правда обстановка было легче, чем сейчас. Один только туризм давал заметную часть дохода.

Сейчас ситуация весьма сложная. Почему Шарон выиграл выборы? Потому что в первую очередь мы голосовали за правых и против левых. И что получили? Шарон на второй день начал говорить о коалиционном правительстве с этими левыми ублюдками, и предлагать должность министра обороны — Бараку, а министра иностранных дел — Пересу! Это ведь значит, что Шарон сидит номинально, а на международной арене, да и внутри страны, выступает Перес, который, кстати, умнее Шарона в 16 раз в квадрате...

Но сегодня Шарон имеет серьёзную оппозицию внутри Ликуда.

Противостояние Шарону были бы намного мощнее и в Кнессете и в правительстве, если бы полностью не провалился Щаранский со своей партией. И если бы не было людей, которые приехали в Израиль, потому что их цель была уехать из бывшего Советского Союза, а не приехать в Израиль. В этом случае Шинуй получил бы на 5–6 мандатов меньше, и эти мандаты через русские голоса отошли бы к партии Либермана. И тогда была бы нормальная связка. Было бы правое большинство, и Ликуд не строил бы коалицию с этими проститутками... Вы потом отфильтруете.

— Да. Совершенно соответствует реальности. Но есть и похуже. Такие как Бронфман!..

— Шарон, с моей точки зрения, это человек, который был в своё время достаточно предан Израилю, но он по своей внутренней сути — исполнитель. Он — тактик, не стратег. Когда ему поручена какая–то задача, он её действительно выполнял прекрасно. Он стремился всей душой выполнить эту задачу. Он воевал, правда, тогда многие воевали так же крепко, как Шарон, и свою задачу выполнял. Когда он стал главой правительства... Я Шарона не считаю умным. Я его считаю по местечковому хитрым.

— Во–первых, на последнем праймериз в Ликуде, он сделал всё, и многое не очень честным путём, чтобы выиграть у Биби. Он обещал должности нужным ему членам Ликуда, какие–то хлебные места. Он выиграл праймериз. Было абсолютно очевидно, что номер один в Ликуде станет премьер–министром страны.

Но Биби выиграл у него идеологию. Ведь Центр Ликуда поддержал Биби и проголосовал ещё раз и подтвердил запрет на создание палестинского государства. Но за последние годы Шарон резко ушёл прямо под Переса и его программу. То, что он делает, это просто немыслимо. Немыслимо!

У Шарона была масса возможностей, не сейчас, три–четыре года назад, прикрыть интифаду на долгие годы. Потому что арабы понимают только недобрую, грубую силу. Они не понимают никакой логики. Любые логичные договоры и постановления, где есть пункты в их поддержку, они расценивают только как свою победу. Это безликая средневековая масса, которая питается мозгами тех, кто сидит над ними, а у тех мозги есть, они всё понимают и целенаправленно ведут к кровопролитию. В Коране ведь написано «убей иноверца». Если иноверец — еврей, — это очень, очень хорошо, это номер один. Если американец — это просто хорошо, это будет номер два. Но, если и какая–нибудь норвежка подвернётся — это тоже подойдёт. Завтра норвежка, послезавтра — кто–то из Австралии. Тоже хорошо. Сколько своей же арабской крови они пролили, а что было, когда Барак вывел войска из Ливана!

— А что получилось с теми немногими, кто успел скрыться в Израиле? Они и здесь натерпелись. Всего–то таких было — полтора человека. Это же не армия в 80 тыс. человек. Ну, про Барака что говорить...

Если бы я был премьер–министром, чего бы я не сильно хотел, то первое, что я сделал бы — это вынес на меморандум граждан Израиля правомерность Норвежских соглашений. Убеждён, что с большим перевесом они были бы отторгнуты. И после этого я бы совершенно законно судил их архитекторов Переса, Бейлина... и иже с ними таких подонков, как бронфманы... я начинаю сильно раздражаться. Даже тем же БАГАЦем, который существует сейчас. И закрыл бы все возможные контакты с врагом. Просто надо было в какой–то момент объявить: «это — не друзья, это — наши враги, которые мечтают только о том, чтобы затоптать Израиль».

Что у нас получается! Едут нелегитимные, или легитимные по должности, но не уполномоченные выступать от имени Израиля, люди и делают очередные женевские соглашения. Ездят по всей Европе и Америке, пропагандируют своё предательство.

Перес, конечно, как политик много умнее Шарона. Я у Шарона не вижу хорошей головы. У Шарона есть местечковая хитрость.

— Да! Он по–местечковому — там поговорил, там купил, там продал. Кроме того, он и команду подобрал под свой уровень. Вот Ольмерт, например. Про Ольмерта я считал еще тогда, когда не было этого дела о греческих островах, и я тогда говорил жене, что Ольмерт, мэр города Иерусалим, привлекает к себе людей из Афин, на уровне министра иностранных дел, чтобы подтянуть премьер–министра, чтобы закрутить что–то нечистое. Я никогда не поверю, что сын Шарона, ничего реально не делая, получал $20 тыс., $150 тыс., $ 200 тыс., что это — безвозмездно. Я в это не поверю. Я не говорю о деньгах на выборы. На выборы Шарон потащил откуда–то сбоку, это я почти не осуждаю. Но я могу сказать о другом, чего, возможно, не знает Америка.

Совсем недавно утверждался проект строительства дороги в Негеве. Дорога проходила по каким–то земельным угодьям. Фермерам, которые владели этой землей, была назначена компенсация. Так семья личных друзей Шарона получила компенсацию неизмеримо больших размеров, чем все остальные. Страна ведь маленькая, общение тесное, всё становится известно⁴.

Сожалею, не помню фамилию. Получается, что от строительства дороги одни понесли неизмеримо больший урон, чем другие? А это оказывается друзья Шарона по «колхозу» еще с каких–то давних времён.

— Вот этого я не знал. Я уже три недели как уехал из Израиля. Замечательно! Замечательно!

— Но не за счёт Израиля? Замечательно. Что при мне было — полное молчание Танненбаума и сообщения о том, что адвокаты Танненбаума заключили сделку: если Танненбаум начнёт искренне рассказывать, как он провёл три чудесных года у Хизбалы, и если власти убедятся, что он не нанёс большого урона стране, то нужно ему сразу гарантировать, что он в тюрьме не будет сидеть! Это же с ума сойти можно! И Шарон опять, опять Шарон...

Я Шарона ценю за то, кем он был. И Шарона я не ценю, за то, что он есть, потому что весь его правый дух улетучился. Куда он, этот дух, пропадает?

— Нет!

— Нет, я не согласен. Я с вами не согласен почему? Вот потому, что левая мафия, это, ну...

— Нет, полиция — не скажите. Полицейские работают сутками без отдыха. К сожалению, правда, полиция занимается не тем, чем ей положено. Процветают мошенники. На русском поле процветает проституция. У полиции не хватает сил.

У меня дочь призвана в армию. На срочную службу.

Кстати, Вы, возможно, не знаете. Перед тем, как идти в армию в Израиле, ребята проходят, кроме обычных проверок здоровья и уровня владения языком, психологическое тестирование. Разработана большая серьёзная программа. Делала её девочка, школьницей была, когда я приехал. Бывшая москвичка. А нынче у неё учёная степень. Почему я знаю — она жена сына моего приятеля, наши все люди. Блестящий психолог, который по западным меркам чуть ли не профессор. Она доктор наук, работает в армейском научном центре, где и разработала все эти программы, не она одна, конечно. Сейчас эта девочка, уже два года ходит в звании майора.

Так вот состояние будущего воина оценивается по трем направлениям, я уже упоминал:

— состояние здоровья,

— знание иврита и

— психологическое тестирование.

На основании этих оценок определяют диапазон, где бы он мог служить. Скажем, он мог бы быть танкистом и артиллеристом, но не пехотинцем или наоборот. Потом присылают на дом письмо, где сообщают, что Вы, по вашим данным, подходите туда, туда и туда. Сообщите Ваши приоритеты, где бы Вы хотели служить?

— Моя дочка тоже получила такой перечень. Она неплохо прошла тестирование.

Новый полицейский Лиза Гохват.

— Был перечень специальностей, где была и полиция, она пришла ко мне и сказала: «Папа. Я хочу пойти туда, где буду служить по настоящему, а не заниматься чаем, бумажками». Я сказал: «Дочка, давай посмотрим. Это — не то, это — то, да не очень... Вот мне кажется, что полиция — это достойная служба. Это всё время нелёгкая работа, трудная работа». Так мы сделали выбор.

Но это не окончательно. Последнее решение за командованием. Решение становится известно через два–три дня после того, как ребят привозят в центральный пункт в Тель–Ха–Шомере.

Там мою дочь, потенциально, направили в полицию, но каждый должен пройти армейский курс молодого бойца, что она и сделала. После чего сразу полицейскую форму и на службу по охране Старого Города, Стены Плача.

Потом уже от полиции её направили на полицейские курсы. Домой она появилась уже с правом ношения табельного оружия. Так, учитывая, что она иерусалимский человек и знает город, её отобрали в Иерусалимскую полицию.

В старом городе было две женских роты, сейчас немножко усилили. Это всё отрыжки ложной двойной демократии. Если полицейский увидит беременную тротилом арабку, начнет проверять и окажется, что он ошибся, наши левые такое раздуют, что миру будет мало...

Так вот, она прошла все эти дела с высшим баллом. Что входило в обучение? Физподготовка, стрельба, особенности задержания и обыска женщин, большая теоретическая часть. Права, обязанности. Специфика разная.

— Восемнадцатого числа, сегодня у нас какое число?

— Восемнадцатого числа она окончила эти курсы полностью.

— Последний месяц их, наверно, раз шесть–восемь снимали с занятий, когда приходили предупреждения о терактах. Не хватает полицейских. Закрывали дыры то под Хадерой, то еще где–то. А второго марта они закрывали Иерусалим, а я третьего улетал. Так мы перед моим отъездом попрощались прямо на улице во время её дежурства. Она позвонила с мобильного, мы с женой ехали в центр Иерусалима, где она дежурила, и попрощались.

— Жалуется, что слишком статичные дежурства.

— Там достаточно боевое место. Она стоит между Стеной Плача и Храмовой Горой. Но это одно место, а она — непоседа, она — юла, А там — одна зона. Ей сказали «Лиза (её зовут Лиза), ты очень хорошая девочка, мы к тебе очень хорошо относимся, мы никуда тебя не отпустим, как бы ты не старалась». Она очень хочет участвовать в патрулировании. На полицейской машине один мужчина, а напарником может быть девчонка. Что где случилось, куда–то подъехать, кого посмотреть, поговорить. Язык у неё очень хороший.

Парашютист-десантник Армии Обороны Израиля Петр Гохват.

— У меня сын в Цанханим — парашютисты, десантные войска. У него были очень хорошие результаты тестирования. Та девочка–майор, про которую я говорил, она, по дружбе, посмотрела его показатели. Многие показатели у него предельные. Скажем, знание языка — 100% для не рождённого в стране. Профиль здоровья — 97%. Это максимальный, потому что 3% уходит на обрезание (израильская шутка). Но у них был жесточайший конкурс в Цанханим. Потом я вам расскажу детали, но уже без магнитофона.

Так что детьми я доволен.

— Во–первых, я уже три недели далеко от дома. Посему не знаю деталей, но, как я понимаю эту ситуацию, Шарон тянет к своему плану выхода из сектора Газы. При этом все спецслужбы, армия и, я думаю, большинство населения, я уже не говорю о поселенцах, — все против. Почему? Потому что по психологии араба — ты ушёл значит тебя победили. Хамас уже заявил, что, если евреи уйдут, — это мы их выгнали, это мы их победили, это мы не напрасно занимались терроризмом. Это может породить, действительно, новый всплеск терроризма, новую волну. А Шарон всё время говорит: мы уйдём из сектора Газы, но мы уничтожим их инфраструктуру. Шарон своим решением об уничтожении Ясина наконец–то сделал шаг в направлении, которое совершенно очевидно для здравого руководителя страны, обладающего характером. Еще много лет тому назад 12 сентября 2001 года можно было грохнуть всё эту Автономию, и никто бы не сказал ни слова. После кровавого «Дельфинария» можно было грохнуть много в Автономии, после «Сбарро» можно было грохнуть много. Но Шарон бездействовал. А сейчас, чтобы как–то претворить свой план бегства из Газы и под давлением правых, он дал приказ на выполнение действия, которое заслуживает какого–то внимания. Потому что, скажем, вся эта демагогия о депортации Арафата — это просто демагогия. Если, действительно, приняли такое решение, то нужно депортировать. Сначала сделать, а потом об этом говорить. Как и произошло с Ясином. Мне кажется, что на это Шарона подтолкнули спецслужбы и настроения в правом лагере. Шарон осознал, что если не будет таких каких–то серьёзных действий, то ему будет сильно кисло.

— Правильно. Я хочу сказать, что ШАС — это люди религиозные.

— Я вам могу сказать другое. Месяц назад я бы приветствовал четырьмя руками и ногами такое решение: давайте мы уберём свои поселения из сектора Газы, но и арабов, которые живут в Иудеи и Самарии, переселим в Газу и запрём границу на замок. Я — за это. Но убирать своих и оставить чужих...

— Сегодня, 24–го марта⁶ 2004 года я, Иосиф Гохват, гражданин Израиля, в интервью Борису Калюжному (журнал «Спектр») сообщаю следующее: я, Иосиф Гохват, прибыл в Израиль 1 апреля 1991–го года. Приехал в страну и только после этого, живя в Иерусалиме, ощутил себя евреем. Я прежде этого не ощущал и не понимал. Мои дети, сын Петя, 1983 года рождения и дочь Лиза, 1986 года рождения, — оба в действующей армии.

И я сегодня заявляю, что один из самых страшных аспектов политики премьер–министра нашей страны Шарона, который может разрастись и составить угрозу мировому еврейству, это то, что он, для обеспечения своей власти, намерен направить наши войска, состоящие из наших детей, на ликвидацию поселений.

Я не могу себе представить, как я и мой сын, или как я и моя дочь посмотрим друг другу в глаза, если они будут участвовать в еврейских погромах в еврейском государстве? А Шарон хочет сделать такое психологическое насилие над нашими детьми.

Я — против этого. Я ощущаю сегодня, что больше половины страны — против этого.

Мы не должны допустить ликвидации еврейских поселений в любой точке нашей страны. Повторяю, что

наша страна — это страна евреев,

наша страна — это наша Земля.

И я, обращаясь к вам: христианам, католикам, мусульманам, не потерявшим рассудок под властью фанатиков–убийц, хочу сказать, что мы — евреи в Эрец Исраэль — сегодня стоим на границе между цивилизацией и мраком. Мы сегодня на рубеже: либо чернь будет уничтожена, либо будем уничтожены сначала мы, а вслед и весь цивилизованный мир.

¹Я вспоминаю одну из бесед с гебешниками в наши диссидентские времена (первая половина 1980–х):
— Хорошо, не хотите беседовать, не надо. Только учтите, что в любой момент любой милиционер может вас доставить в отделение милиции и держать Вас там.
— Больше трех часов по закону задерживать не имеют права.
— Правильно, а знаете, сколько в Москве отделений милиции?.. — Прим. ред.

²Тема судов так и осталась нераскрытой, но аналогия с большевиками на этом не заканчивается. Убийство Рабина и убийство Кирова — это та же самая схема, те же самые цели, только условия разные и внешне выглядит по другому. Левые в Израиле намеревались под это убийство развернуть не красный, как было в СССР, а левый террор. Человек, в то время приехавший из Израиля на работу в Америку, говорил, что «в Израиле началась охота на ведьм». Но другой уровень самосознания населения, отсутствие сибирских просторов и т.п. все это не дало возможности левым развернуться в полной мере, но последствия хорошо ощущаются и сейчас в культе Ицхака Рабина. — Прим. ред.

³Эдуард Кузнецов — бывший советский политзаключенный, писатель, журналист. Многие из нас должны низко поклониться всем участникам ленинградского «самолётного дела», так как волна эмиграции второй половины 1970–х годов стала возможной именно благодаря их героическому поступку и стойкости в заключении. Напомню, что двое из этой группы (Марк Дымшиц и Эдуард Кузнецов) первоначально были приговорены к расстрелу. В Израиле Эдуард Кузнецов организовал замечательную правую газету «Вести», которая была уничтожена левыми. — Прим. ред.

⁴В западной прессе во времёна Ельцина был такой термин FOB (Friend of Boris). Этим термином помечались друзья Ельцина, которые получали невероятные льготы для своего бизнеса и становились очень, очень богатыми и влиятельными людьми в России. — Прим. ред.

⁵Любавический ребе очень резко осудил в своё время эти действия духовного лидера ШАС’а Овадии Йосефа. В недавно вышедшей книге «Звал я, и никто не отвечал», где собраны его разговоры и переписка, приводится реакция Любавичского Ребе на галахическое постановление рава Овадии Йосефа, сделанное им еще в 1970–е годы на тему «территории в обмен на мир». Ребе писал: «Если, по мнению этого рава, ради спасения еврейской души нельзя раздражать гоев, а потому нужно отказаться от части территорий Эрец Исраэль, дабы предотвратить опасность, грозящую евреям, то пусть этот рав сам первый соберет чемодан и уедет из Эрец Исраэль, потому что гои говорят открыто, что евреи в Палестине — это приведет к войне. Они заявляют, что Эрец Исраэль не принадлежит даже тем евреям, которые жили здесь до 1948 года. Те, кто заявляют, что можно отдавать части территорий Иудеи и Самарии, выносят тот же приговор Храмовой Горе, Старому городу Иерусалима и Бней–Браку». Подробнее см. «Спектр» №3 (69), Март 2004. — Прим. ред.

⁶Интервью было начато 23 марта, а закончено на следующий день. — Прим. ред.

 Версия для печати