«Посмотрите, как слабость порядочных людей усиливает позиции негодяев. Посмотрите, как апостолы осторожности и сдержанности превращаются в вестников смерти... посмотрите, как путь «золотой середины», проложенный во имя стремления к миру, ведёт прямиком к Катастрофе».

Уинстон Черчилль

Когда–то, когда ассирийские войска стояли у стен Иерусалима, царь Хизкиягу велел сообщить пророку Иссайе: «День бедствия и наказание за поругание — этот день, ибо дошли младенцы до отверстия утробы, и нет сил родить». На иврите место выхода младенца из материнской утробы — машбер. Он уже рвется на свет, младенец, ему уже нет места в утробе матери, но и выйти пока не может. Это решающий момент. Кризис. Состояние перед рождением, когда нет пути назад, но младенец еще сокрыт от глаз внутри материнской утробы. Так зреет, накапливается истинная перемена, в муках и крови прорывается на свет новое. В борьбе между жизнью и смертью.

Сегодняшний период времени стоит рассмотреть сквозь призму Саадии Гаона, который приводит аллегорию о семени. Оно должно разложиться и сгнить в земле, для того чтобы из него выросло новое растение. Быть может, именно так стоит взглянуть на то, через что мы сейчас проходим. На развалинах старой концепции рождается новая, происходит обновление сознания народа. Но мне видится за этим сравнением и нечто иное: созревание семени, переход из одного состояния в другое совершается в глубокой тьме, под тяжёлым слоем земли, который заслоняет от него дневной свет. Не подобна ли этому тёмному слою земли ложь, которая окутала сознание народа, сокрыв от него истинную подоплёку происходящего? Что вело нас к этому процессу, как случилось, что сильная страна, с одной из передовых армий в мире пошла на сговор с бандой убийц? Тысячи погибших и раненных, рухнувшие семьи, осиротевшие дети. Но «Осло» не кончилось. «Осло» трансформировалось в «размежевание». Обстреливается Гуш Катиф, Сдерот, Иерусалим периодически объявляет повышенную боевую готовность, но, однажды начав отступление, мы продолжаем капитулировать. На повестке дня — изгнание евреев из их земли, лживо названное размежеванием. Этот шаг искалечит психику тысяч людей, внесёт разлад в народ, доведя его до накала гражданской войны. Что же касается мира с арабами, то о нём сказали из своего далека наши пророки. Иеремия: «Не слушайте слов пророков, пророчествующих вам: они обманывают вас, пересказывают видения сердца своего, а не то, что из уст Господних. (...) Раны народа моего врачуют они с лёгкостью, говоря: «мир! мир!» — а нет мира» (8: 11). Иссайя: ..». мы вступили в союз со смертью и с преисподней заключили договор (...) ибо сделали обман убежищем своим и спрятались во лжи» (28: 15).

Кризис, свидетелями которого мы являемся, и не просто свидетелями — переживаем его, как говорится, на своей шкуре, продолжается уже долгие годы. Признаки тяжелой болезни разъедают наше общество. Цитата, которую я привожу, принадлежит перу недавно ушедшего от нас писателя и драматурга Эфраима Кишона. Она из его статьи «Премия Израиля — движению «Гуш Эмуним», опубликованной в журнале «Meнора» в 1976 году. Уже тогда, почти 30 лет назад, прозвучали слова об инстинкте самоуничтожения, заложенном в нашем народе. «Инстинкт самоуничтожения, явный и ликующий, — это национальная черта, сопровождающая сложное племя евреев, начиная с исхода из Египта. Традиция ненависти к самим себе прошла красной нитью через всю историю евреев, пугая своими результатами. Словно лежало на них патологическое проклятие, переходящее по наследству от отца к сыну, от сына к внуку и так до конца». Так пишет Эфраим Кишон и продолжает, поражая тем, насколько точно — уже тогда — он сформулировал суть проблемы. «В последнее время эта древняя склонность проявляется в модном сомнении — демонстративном и завуалированном — относительно нашего права вновь поселиться в Эрец Исраэль. Многие прекраснодушные граждане задают себе вопрос, не вправе ли палестинцы требовать нашего ухода отсюда? Совестливые упрекают себя в том, как несправедливо поступили мы с беженцами по окончании арабской истребительной войны, которая переросла в еврейскую освободительную войну. Совестливый израильтянин понимает душу Ясера Арафата. Он на удивление деловит и реалистически настроен по отношению к националистическим факторам, движущим поступками убийцы по призванию, по отношению к нашему кровному врагу, жестокому и бесчеловечному. На него производит впечатление легитимное право палестинского движения нападать на наших детей в школах…

Совестливый израильтянин полон универсального понимания. Лишь один человек вызывает в нем бездонную ненависть — поселенец из «Гуш Эмуним…»

Слова эти были написаны задолго до «Осло», задолго до того, как израильские «новые историки» опорочили свою страну подтасовками и ложью. Все это только зрело. Но уже 1976 году, проявилась мазохистская тенденция самоуничтожения и самоуничижения. «С чем намеревается наш совестливый гражданин сесть к столу переговоров с лидерами арабских стран, которые приняли твердое и окончательное решение не уступать ни на йоту? — спрашивает в той же самой статье Эфраим Кишон. — С доводом, что народ Израиля устал, разочарован, апатичен и бессилен, что все мы до одного жаждем спасительного мира любой ценой?»

Оказывается, уже около тридцати лет тому назад четко проявились наша и их, арабов, тенденции. То, что почувствовал и так точно выразил писатель. Сегодня мы являемся свидетелями процесса отхода от основных сионистских ценностей. «Ликуд», партия которая для многих из нас воплощала идеологию Жаботинского, приняв план разрушения еврейских поселений, отдачи земли арабам и создания Палестинского Государства, потеряла право называться сионистской.

Арабы на протяжении всех лет верны своему отношению к нам. Их никогда не покидало чувство ненависти. Их лозунги не менялись, а если менялись, то только на короткое время, чтобы усыпить нашу бдительность и заставить легковерных израильтян поверить в их устремленность к миру..».Когда мы говорим Иерусалим, то мы имеем в виду не только Восточный Иерусалим, не только Храмовую гору, но весь Иерусалим. Весь… весь… весь…». Надо ли пояснять, кому принадлежат эти слова и кто проявлял такую похвальную твердость, добиваясь своей цели. Ну, конечно, Арафат, а не мы, израильтяне. Эфраим Кишон был прав, предсказав сценарий будущих переговоров, только на место одного «партнёра» пришёл другой, а цель осталась прежней — наше полное уничтожение. Её даже не скрывают, только мы, подобно страусу, предпочитаем прятать голову в песок.

Не могу забыть недавнюю поездку в Гуш–Катиф. Светлые дома на берегу моря, теплицы, детские сады, пальмы, взобравшиеся на дюны. Только евреи могли подарить этому месту жизнь. Когда они пришли (многие после разрушения Ямита) арабы смеялись: «Скорее волосы вырастут у нас на ладонях, чем у вас одно — единственное дерево». Сегодня здесь тысячи деревьев. Фрукты, овощи, цветы из теплиц Гуш–Катифа расходятся по всему миру. Помидоры «шерри» — даже «добираются» до Китая. В теплицах Ацмоны высаживают в день семь тысяч цветов в горшках. Выращиваемый здесь картофель составляет четверть всего органического картофеля, продающегося в супермаркетах Европы. Особая технология, разработанная учёными, дала возможность выращивать зелёные овощи без насекомых... Да разве расскажешь обо всём, что увидела. За тридцать лет жизни здесь выросло новое поколение, которое не знало другого дома. Теперь их «выкорчёвывают» из этой земли. Живых и мёртвых. И если живые могут постоять за себя, то мёртвые беззащитны. Их можно выбросить из могил, не ожидая сопротивления.

Не могу представить, как будут выбрасывать из дома Давида Хатуэля, потерявшего всю семью: жену и четверых дочерей. Не могу поверить, что найдётся сила, способная разлучит его с родным поселением, за жизнь в котором он заплатил такую страшную цену. Или семью Коэн, вернувшуюся в свой дом в Кфар Даром после долгого лечения троих детей, ставших инвалидами в результате теракта.

Кто из нас не следил тогда с мольбой в сердце за судьбой шестилетней Теилы, оставшейся без обеих ног. Я думаю и о Хане Барат из Кфар Даром, парализованная после теракта, она через год родила сына, и так, в инвалидной коляске, продолжает вести свою большую семью, воспитывать детей. Какой чудовищный приказ способен, разорвать связь этих людей с их домом. И какая жестокость должна быть в сердце тех, кто способен поднять на этих людей руку.

Мне понятны слова одного из психологов, что испытания последних месяцев ещё больше сплотили людей, укрепили их привязанность к своему месту. Их привела сюда вера, и она же даёт им силы противостояния...

Два чувства борются в моей душе: боль за происходящее, за предательство и травлю людей, которыми мы должны были гордиться. И чувство гордости, что я принадлежу к народу, у которого такая золотая сердцевина. Когда–то пророк Иссайя сказал о них «...как от теребинта, и как от дуба останется ствол их, так святое семя народа станет стволом его».

И процитирую вполне современного государственного деятеля, чью политическую мудрость мы ценим с годами все больше и больше. Я говорю об Уинстоне Черчилле. «Посмотрите, как слабость порядочных людей усиливает позиции негодяев. Посмотрите, как апостолы осторожности и сдержанности превращаются в вестников смерти… посмотрите, как путь «золотой середины», проложенный во имя стремления к миру, ведет прямиком к Катастрофе».

Версия для печати