«Клевета на строй»

Сколько ещё нашей крови должно быть пролито и наших братьев оставлено без крова, пока мы не перестанем терпеть израильских ГБ-шников?

В одном уникальном отклике на арест моего племянника ШАБАКом неизвестный мне человек обвинил меня формулировкой фигурирующей в заголовке. Я сразу вспомнил отрывок из стихотворения какого–то из советских диссидентов:

Да, давненько я «огульно охаивал пройденный путь…» Можно, конечно, считать образцом демократии кражу голосов большинства избирателей в тот лагерь, против которого они проголосовали, не говоря уже о более прозаических и тривиальных кражах.

Можно объявлять образцом законности и порядка суд Линча над демонстрантами или над закованными в кандалы заключенными, разрывание им ноздрей приемами уголовников–рецидивистов («пасть порву, моргала выковыряю»), с последующей отдачей жертв под суд за «нападение на полицейских». Можно провозглашать образцом судопроизводства полицейский линч над отцом и дочерью семейства Ситрин прямо в зале суда на глазах равнодушно взирающего на физическую расправу судьи, с последующим стандартным обвинением в «нападении на полицейских». Можно приветствовать и этническую чистку. Лучше ли это или хуже советских образцов, дело вкуса.

Однако у диктатуры есть и вполне объективный индекс, числовой, независимый от наших пристрастий: процент политзаключенных (простите, «у нас таких нет», а есть «особо опасные государственные преступники» — там и «идеологические нарушители» — здесь) на душу населения.

Конечно, во времена Сталина число политзаключенных доходило до миллионов, но это ведь на сотню миллионов населения! Когда у нас уже подготовлены тюремные койки на пару тысяч «особо опасных», и это только начало, по проценту на пятимиллионное еврейское население показатели уже не на километры отстают от сталинских!

Когда Горбачев освободил политзаключенных, их было тысяча сто с хвостиком на 250 миллионов жителей. У нас сегодня число политзеков (ещё до депортации!) колеблется в районе 300–400, т.е., на душу населения мы превосходим уже сейчас послесталинский Совок примерно в 17 раз!

В истории моего племянника Ашера Вудки главное — не личный аспект, но вполне вероятная попытка заткнуть рот оппозиционному публицисту, используя члена семьи в качестве заложника. Сталинистский арест в постели в три часа ночи и попытки сфабриковать «антисоветскую организацию» на пустом месте тоже не являются решающими.

Важнейшим здесь становится резкий крен в распределении функций «правоохранных» (точнее, силовых) органов. Предварительное обвинение Ашеру звучало примерно так: «подозрение в заговоре с целью подвергания опасности человеческих жизней на дорожной трассе посредством её перекрытия».

Если учесть, что за этой чекистской белибердой скрывается следствие в закрытой тюрьме ШАБАКа, страшный крен государственного корабля очевиден. Раньше, полиция арестовывала тех, кто физически перекрывал дороги, а теперь ШАБАК заметает ночью из постели тех, кто, может быть, только думал об этом! Разделение функций силовых, и особенно секретных, государственных служб является основой предотвращения установления тирании тайной полиции или диктатуры с помощью всесильной силовой структуры. Именно это всесилие становится ультимативной основой деспотии и произвола в стиле НКВД. Когда–то, в доословские времена, существовало равновесие между «Моссадом», АМАНом и ШАБАКом. Рабин совершил первый великий крен, отменив влияние «Моссада» и АМАНа на политические решения — в пользу монополии ШАБАКа, поскольку эта организация состояла в основном из леворадикальных экстремистов, которые горячо оправдывали гибельную политику вождя «Осло».

Ещё в начале реализации ослиного процесса Шарон протестовал против того, что всесильные бонзы ШАБАКа развлекаются вместе с раджубами в джакузях и прочих злачных местах. Нормой стал черный бизнес отставников ШАБАКа с террористической структурой ПА. Можно ли в таких условиях надеяться на объективность и непредвзятость этого органа, ставшего единственным «визирем» правительства? К этому добавляются корпоративные интересы: расширение своих отделов, бюджетов, должностей. Мыслимо ли это в условиях ликвидации террористических структур? Кто станет расширять больницы, если население становится всё более здоровым? Кто увеличит штат гробокопателей, если смертность снижается? У гробокопателей, к счастью, нет ни малейшего влияния на этот показатель, у ШАБАКа же ещё как есть! Сильный террор — это сильный ШАБАК¹!

Это бюджет, зарплаты, должности, карьера, влияние, власть! И ожидается продолжение и развитие карьеры после службы, как у Гиноссара со товарищи… Вот почему мы для них — враги, а террористы ходят в друзьях. Вот почему назрел новый крен на перехватывание ШАБАКом элементарных полицейских функций, на превращение их в судьбоносные «вопросы госбезопасности», которые распространяются уже и на непостижимую область мыслей, как в родном Совке.

Вот он, здравый анализ динамики строя «единственной демократии на Ближнем Востоке»

Завтра будет поздно. Уже надоело раз за разом приходить к одному и тому же выводу — почти все самые болезненные мерзости, с которыми мы сталкиваемся в Израиле, оказываются прямым заимствованием или творческим развитием мерзостей, хорошо нами познанных в Союзе, в самые мрачные периоды его истории. Особо убивает то, что ГэБовые методы, поголовное доносительство, внедрение провокаторов, «пошив» политических дел и духовный диктат внедряются в Израиле тогда, когда после широких разоблачений весь мир еще не оправился от ужаса и омерзения по отношению к вскрывшимся страшным фактам. Страшно своими размерами общественное болото Израиля, спокойно на все это взирающее. Но много страшнее, что в короткие сроки наше общество поставило кадры для карателей Шарона, готовых вершить насилие над собственным народом. С какими только разновидностями самого махрового антисемитизма не приходилось сталкиваться, но ничто по уровню животной ненависти не может сравниться с тем, что в Израиле направлено против поселенцев. Правящая камарилья представляет смертельную опасность для страны, и должна быть срочно отправлена в политическое небытие вместе со всеми обслуживающими ее надстройками.

Определение диктатуры в «Британике» «form of government in which one person or a small group possesses absolute power without effective constitutional limitations». 

 Версия для печати