26 августа на кладбище в Кдумим была похоронена Лена Босинова, которая совершила акт самосожжения в Нетивоте, протестуя против депортации евреев Гуш–Катифа.

Лена приехала 5 лет назад из Одессы. Инженер–механик, во времена перестройки она оставила свою профессию и стала заниматься делами еврейской общины, активно сотрудничала в движении «Мемориал», занималась программами развития еврейской самоидентификации, помогала всем нуждающимся членам общины.

В Израиле Лена поселилась в караване в поселке Кдумим, никогда не жаловалась на трудности абсорбции и продолжала свою общественную деятельность. Сейчас приходит все больше и больше откликов от людей, которым она помогла в тот или иной период своей жизни. В Израиле Лена, наконец, осуществила свою мечту — изучить еврейскую историю и традиции. Она горячо переживала за судьбу Еврейского государства и пыталась сделать все, что было в ее силах. Статьи Лены публиковались на интернет–сайте «Седьмого канала» и аналитической группы «МАОФ». Она изучала израильскую прессу на русском языке, критиковала ее за отсутствие сбалансированности и пыталась заинтересовать СМИ темой национальной идентификации.

В последнее время Лена активно участвовала в «Оранжевом движении» противников выселения евреев из Гуш–Катифа и Северной Самарии. Она перепробовала все возможные легитимные методы борьбы: помогала достичь победы на внутриликудовском референдуме, участвовала в маршах и демонстрациях, составляла листовки, собирала подписи под письмами протеста, держала голодовку и др. Убедившись, что в условиях антидемократической власти все парламентские методы борьбы не эффективны, что ненасильственный массовый протест жестко подавляется полицейскими избиениями, необоснованными арестами и содержанием в тюрьме несовершеннолетних, что против гражданского населения брошены огромные армейские силы, что вновь, как при советской власти, евреи оказались в ситуации экзистенциального выбора не между победой и поражением, но между самоуважением и позором, Лена предпочла совершить то, что совершали до нее другие герои, оказавшиеся один на один с грубой силой, разрушающей то, ради чего, собственно человеку стоит жить.

•

То, что сделала Лена, не было актом отчаяния одиночки. Ее самосожжение было одно из немногих действий, соразмерных масштабу обрушившейся на нас трагедии, когда каждый из нас оказывался либо жертвой, либо палачом, либо тем и другим одновременно. Ее действия не принесли немедленного результата, тем не менее, их можно квалифицировать как подвиг в защиту нашей коллективной совести, как жертву, искупающую грех всего нашего народа.

Мы верим, что со временем в Нетивоте появится площадь Лены Босиновой, так же как в Праге есть площадь Ян Палаха, совершившего акт самосожжения, протестуя против советской оккупации Чехословакии.

«Как сейчас помню бешенство коммунистического официоза, но и замешательство чешского диссидентского самиздата», — вспоминает корреспондент радио Свобода Ефим Фиштейн ( http://www.svoboda.org/ll/world/0104/ll.011604-1.asp) — «Мы добиваемся свободы ради жизни — рассуждали независимые мыслители — а жизнь нельзя утвердить смертью. То, что приемлемо для буддийских монахов, с нашей традицией несовместимо — говорили они, самосожжение — не чешский метод борьбы».

Чехи тогда, как и евреи сегодня, даже не пыталась оказать сопротивление мощным армейским силам. И не только потому, что это было безнадежно, но и потому, что это было морально неприемлемо. Однако ненасильственный протест, который выбрали в данном случае чехи, был в принципе не способен остановить беспощадного диктатора. Отсутствие силового сопротивления тирану, не понимающему никакого другого языка, трудно отделить от полного отсутствия сопротивления, от позиции смирившейся жертвы, теряющей свои принципы, самоуважение и волю к свободе. В роли такой жертвы оказываются не только отдельные люди, но и целый народ. И тогда на помощь народу приходят герои–одиночки.

«Его страна, — писал Фиштейн про Палаха, — после короткой передышки, вновь погружалась во мрак тоталитарного произвола, общественной лжи и безнадежности. Такое состояние длилось 20 лет, но в 1969–м казалось, что это — на века. Чтобы не потерять душу, не впасть в маразм и деградацию, народу требовалось сильнодействующее средство, и Палах не видел ничего сильнее мучительной смерти. Это был, может быть, слабый и одинокий свет, но он светил все годы и был ясно виден во мраке, пока тот не рассеялся. Это была форма духовного искупления за весь народ».

О духовном искуплении говорят и украинский писатель Тарас Махринский, утверждая, что такое самосожжение протеста стоит в одном ряду с самоотверженным поступком Януша Корчака, вошедшего со своими воспитанниками в вагон смертников:

«Поступок Яна Палаха был одним из первых, но далеко не единственным в новейшем времени… Их было много. Намного, наверное, больше, чем известно мне. Почему они пошли этим путем? Не бастовали, не устраивали демонстрации, не начинали индивидуальный террор, как их предшественники из прошлого века?

Это самосожжение было запоздалой попыткой пробудить народ, актом отчаяния? Да, в какой–то степени. Но еще — искуплением. Кто посмеет теперь бросить чехам упрек в том, что они не вполне любят свободу?…

Илья Рипс пытался сжечь себя 13 апреля 1969 года в Риге, протестуя против введения советских войск в Чехословакию... Мне кажется, что он, вольно или невольно, оказался ближе других и к искупительному мотиву самоубийства. Не знаю, корректно ли ставить вопрос таким образом, но все же: «Искупает ли жертва Ильи Рипса нашу коллективную вину перед матерью Яна Палаха?» И, задав некорректный вопрос, буду последовательным, и дам на него некорректный ответ: «Быть может».

Кроме отдельных людей вина может ложиться и на целый народ. До сегодняшнего дня на немецкий народ продолжают возлагать вину за преступления нацистов. Махринский говорит о том, что жертва еврея Рипса сняла с русского (или советского) народа, как целого, позор за молчаливое пассивное соучастие в агрессии советской армии в Чехословакии. Позор насильственного изгнания евреев Самарии и Газы ложится несмываемым пятном на всех нас, и если мы, как народ, можем выставить что–то достаточно серьезное в свое оправдание, то это будут не полумиллионные–обыденные демонстрации протеста, а один героический поступок Лены Босиновой.

Самосожжение Ильи Рипса было направлено не только на искупление общесоветских грехов, но так же и против подавления еврейских национальных стремлений. Его жертва означала, в том числе и пробуждение самосознания советского еврейства. При всей кажущейся тщетности его жертвы, она, в числе многих других, привела к тому, что сегодня Илья Рипс, профессор Еврейского университета, вместе с миллионом евреев — своих бывших соотечественников находится на своей родине, в Израиле. Героизм одиночек и бессмысленные на первый взгляд жертвы привели к крушению советской диктатуры и к исходу советских евреев.

Мэр Кдумим Даниэла Вайс сравнила поступок Лены с самоотверженными подвигами Ханы Сенеш и других героев, благодаря которым была воссоздана Еврейская государственность. Многие, знакомые и не знакомые с Леной лично, надеются и приложат все силы для того, чтобы ее память сохранилась так же, как и память других героев, которые, как и она, отдали жизнь за достойное существование еврейского народа. И хотя ей не удалось остановить этот этап разрушения нашей государственности, но она спасла честь нашего народа, укрепила его дух и дала нам силы продолжать борьбу за свободу и самоуважение.

В четверг, 1 сентября, прошла церемония поминовения Лены Босиновой на кдумимском кладбище.

«Вести»

Версия для печати