История об индюке-принце

Тогда появился мудрец и заявил, что может помочь принцу. Что же сделал мудрец? Он снял с себя всю одежду, залез под стол к принцу и стал вместе с ним подбирать крошки и косточки с пола.
— Кто ты такой и что ты делаешь здесь? — спросил его принц.
— А ты что делаешь здесь? — спросил его мудрец.
— Я индюк, — ответил принц.
— Что ж, я тоже индюк, — сказал мудрец.
И так они сидели вместе, пока не начали привыкать к обществу друг друга. Затем, по знаку мудреца им бросили под стол рубашки.
— Не думаешь ли ты, что индюки могут носить рубашки? Можно носить рубашку и по–прежнему оставаться индюком... И они оба надели рубашки.

Прошло какое–то время, и по знаку мудреца им кинули под стол штаны. Мудрец сказал принцу:
— Одев штаны, можно по-прежнему оставаться индюком, не правда ли?…
И они надели штаны…Так постепенно они полностью оделись.

После этого по знаку мудреца слуги поставили под стол еду со стола.
— Неужели ты думаешь, что если есть хорошую еду, то уже не будешь индюком? Можно есть эту еду и по-прежнему оставаться индюком. — И они поели.
После этого мудрец сказал:
— Кстати, вовсе не обязательно сидеть под столом, чтобы быть индюком. Можно точно также сидеть и за столом.

Так постепенно мудрец помог принцу избавиться от болезни…

•

Вот и вся сказка… рассказчик на минуту замолкает, как бы прислушиваясь к замирающим где–то вдали звукам собственного голоса. Будто кто–то другой, невидимый, только что водил его устами и рассказывал эту сказку, а сам он был просто одним из слушателей. Ещё не понимая, к чему вся эта история, я проникаюсь ощущением невероятной значительности происходящего.

Белобородый рабби с гитарой в руках ещё держит паузу и смотрит в зал. А ведь ему хорошо за восемьдесят, если ни за девяносто — думаю я, восхищаясь величественной осанкой и искрящейся энергией старца, который своими песнями и сказками держит весь зал в состоянии необычайного подъёма.

Рабби Авраам Гринбаум — так зовут старца — продолжает рассказывать.

Каждый из нас имеет две стороны: Принц и Индюк. Принц, принадлежащий к царскому двору — это наша Б–жественная душа, наше «высшее Я», которое при правильном отношении может развиваться практически безгранично. Индюк, сидящий под столом и собирающий крошки — это наша животная душа, наше «низшее Я», которое не расположено к тяжёлой работе и к жертвам, которое предпочитает лёгкие решения и постоянные наслаждения. Б–г даёт каждому из нас две стороны души, чтобы испытать нас. При наличии Индюка–души сложнее быть Принцем, но и награда больше.

В жизни индюка есть много притягательного: никакой работы, никакой ответственности, никаких обязанностей, делай что хочешь, ешь что хочешь и сколько хочешь. Правда тебя откармливают для того, чтобы потом съесть, но что поделать, такова жизнь. По крайней мере, отпущенное время можно прожить целиком в своё удовольствие. Несложно заметить как ограничен мир индюка, сидящего под столом, но для него — это кажется всем, что существует. События, причины которых нам видны — ему, сидящему под столом, кажутся случайными, лишёнными внутреннего смысла.

Метафора Индюк–Принц под столом отражает наше положение в мире. Нам кажется смешным мировоззрение индюка, сидящего под столом, но наше мировоззрение тоже ограничено стенами комнаты. (Кто–то сказал, что мы склонны принимать линию своего горизонта за край света.) Парадокс творения состоит в том, что хотя ничто и никто не может существовать без Б–га, тем не менее, Он остаётся за пределами нашего чувственного опыта, а мир, доступный нашим чувствам, кажется независимым, живущим сам по себе.

Внетелесная сущность Принца–души находится за пределами понимания, пока мы живём в этом мире. У нас нет даже слов в языке и соответствующих понятий, чтобы её описать. Как бы мы ни говорили о «вечности», «чистом духе», на самом деле подавляющее большинство из нас не в состоянии представить себе, что это такое.

Кто–то из еврейских мудрецов сказал, что Праведник (Цадик) — это грешник, который никогда не сдаётся. И вправду, все мы временами поддаёмся влиянию Индюка–души и сидим под столом, не желая знать ничего, кроме нужд насущных. Требуются непрерывные усилия, тяжёлый труд и суровая дисциплина для того, чтобы быть Принцем. Но и это ещё не всё, нужна ВЕРА! Было бы значительно проще, если бы духовный мир был для нас так же очевиден, как мир материальный. Очень легко продемонстрировать второй закон Ньютона: стань перед стеной, ударь её рукой, ногой или, наконец, головой, — и сразу поймёшь, что сила действия равна силе противодействия. Но не так очевиден и прост по ощущениям аналогичный закон в духовном мире — каждый наш поступок, слово, и даже мысль, выпущенная в мир, возвращается обратно к нам с некоторой задержкой, давая нам возможность искупления. Развивая свои пять чувств, развивая интуицию, можно расширить свой горизонт, получить некоторое представление о Духовном мире и его законах. Но по мере увеличения наших знаний, увеличивается и граница с непознанным. Поэтому нужна Вера, что Б–г, Высший Порядок, Высший Разум, явно или неявно, всегда с нами — наблюдая, оберегая, создавая наилучшие условия для развития души. Эта Вера нужна даже для того, чтобы встать утром с кровати и выйти на улицу, не говоря уже о том, чтобы выбраться из –под стола и начать формировать свою Душу–Принца!

Болезнь царского сына в том, что он потерял веру, сдался, отказался от своей души, от положения во дворце, которое по праву принадлежало ему. Теперь ему, как индюку, нет никакого дела до тягот, связанных с развитием души. Мир индюка очень прост и конкретен: вот крошки, косточки, крыша над головой, чьи–то ноги появляются и исчезают, какие–то неразборчивые звуки вдали.

Прежде чем перейти к вопросу о лечении, необходимо заметить, что доктора не смогли помочь королевскому сыну — и это вполне понятно — доктора лечат тело, а тело Индюка было здоровым. Лечение же любой болезни, по мнению еврейских мудрецов, нужно начинать с лечения души. Связано это с тем, что причина заболевания находится в душе, и пока эта причина не устранена, подавление симптомов химическими препаратами не излечит больного. «Излечение любой болезни зависит от искупления, — говорит рабби Нахман, — Тора разрешает доктору лечить больного только после того, как искупление произошло. Искупление нужно для того, чтобы смягчить тяжёлый суд».

И тогда откуда ни возьмись, то ли почувствовав грусть отца–короля, то ли заботясь о будущем королевства, появляется мудрец. Начинает мудрец с того, что подходит к Индюку — Принцу, как к равному, приноравливаясь к уровню и понятиям последнего.

— Кто ты, и что ты здесь делаешь? — спрашивает Индюк–Принц.

Вместо того, чтобы дать готовые ответы, Мудрец предлагает Индюку–Принцу самому задуматься над этими вопросами. Нельзя жить чужим умом, чужими мнениями и опытом. В решающий момент они слетают как шелуха, и человек всё равно оказывается один на один с вечным вопросом: кто ты и что ты здесь делаешь?
— Я индюк, — отвечает Принц и продолжает клевать с пола крошки.
— Замечательно, — говорит Мудрец, — с этого мы и начнём, ведь, я такой же, как и ты, у меня тоже есть Душа–Индюк, и я могу сидеть под столом рядом с тобой и клевать крошки.

Если бы мы были только индюками, то большего нечего было бы и желать. Какое–то невнятное чувство, однако, беспокоит нас, говорит, что это ещё не всё. Что–то ещё должно скрываться за теми границами, к которым мы так привыкли. Это Душа–Принц, которой очень тесно и грустно сидеть под столом, оставаясь потенциальной, нереализованной. Это Душа–Принц, для которой «безоблачная» жизнь индюка лишена смысла и приводит только к нервозности, отчаянью и депрессии. Я не могу показать тебе Душу–Принца так же доступно, как Душу–Индюка, не могу сказать тебе, потерявшему Веру, «вот теперь поверь!» Вместо разговоров давай сделаем несколько практических шагов в данном направлении и посмотрим, чему нас это научит, какой опыт мы приобретём.
— Я вижу, тебе очень дорога это Душа–Индюк, — говорит мудрец, — но, поверь, что она не исчезнет, если ты сделаешь что–нибудь свойственное для Души–Принца. Начать мы можем, к примеру, с того, что покроем наше тело одеждой, ибо так поступает человек, чтобы продемонстрировать своё достоинство, свою власть над животными инстинктами.

Одежда, по мнению рабби Авраама Гринбаума, в этой притче символизирует заповеди. Цель заповедей как раз в том и состоит, чтобы научить людей практическим шагам в реализации своей Б–жественной Души, Души–Принца. Некоторые из этих шагов кажутся нам очень естественными, некоторые в настоящее время подтверждаются наукой, а какие–то, возможно, навсегда останутся для нас непознанными. «Даже если тебе кажется это непонятным, — говорит мудрец, — давай сделаем практический шаг, потом обсудим наш опыт».

Мудрец оказался терпеливым и знающим Учителем, который взял на себя труд помочь принцу, постепенно, шаг за шагом открыть и реализовать свою Б–жественную душу, которая с самого начала ожидала своего часа. 

Еврейская Энциклопедия издательства Брокгауз–Эфрон

 Версия для печати