На вознесение души Авраама Йосефа Хаима, сына Моше и Пенины Саттон

Авраам Йосеф Хаим Саттон.

Дорогие друзья!

В программе новостей, которая вышла в эфир в Израиле 18–го Сивана 5762 года (Май 29, 2002), сообщалось: «Три студента ешивы, в возрасте от 14 до 17 лет, были убиты во вторник вечером на баскетбольной площадке посёлка Итамар (Шомрон). Террорист проник на территорию посёлка и начал стрелять из автомата АК–17 во всех направлениях».

Террорист хладнокровно убил трёх подростков, прежде чем был убит сам охранником посёлка. Слишком поздно. Три молодые жизни были оборваны. Их имена присоединились к именам бабушки и внучки, убитых несколько дней назад в Ришон Леционе, к именам двух мальчиков, убитых на следующий день арабским террористом, к именам всех застреленных, разорванных бомбами, погибших от рук так называемых «палестинских героев». Да отмстит Г-сподь за их невинную кровь!

Один из трёх подростков, убитых в Итамаре, был моим родственником, его полное имя Авраам Йосеф Хаим Саттон, сын Моше и Пенины. Он был цветущим семнадцатилетним юношей.

В тот день Авраам сдал очень большой экзамен и был на седьмом небе. Понимаете, у него была небольшая дислексия. Несмотря на остый ум, он не мог адекватно выразить свои мысли в письменном виде. Обнаружив это, его учителя в Итамаре решили не мучить его письменными заданиями, а проверять знания устно. В то утро он устно сдавал экзамен по 35–ти полным страницам Гемары (Талмуда), содержащим огромное количество материала. И он не только блестяще сдал экзамен, как позже рассказали его родителям, в заключение экзамена он взял руку своего учителя, раввина, и сжав её, сказал: «Спасибо вам!» Ни один студент никогда такого не делал. Ни один студент не был таким как Авраам.

Когда Авраам пришёл домой в тот вечер, он был полон энергии, и, как обычно в подобных случаях, желая поделиться своей энергией с окружающими, он решил созвать ребят группы Бней Акива. Однако, кто–то из раввинов позвонил ему и напомнил, что экзамены ещё не кончились, и ему следует немедленно вернуться в ешиву. «O’кэй, рав», — он сказал не пререкаясь. Собрание Бней Акивы было отменено. Выходя из дома, он улыбнулся и попрощался со своем мамой, Пениной. Сияющее, счастливое лицо — таким она видела своего сына в последний раз…

Хотя в это время суток между его домом в Шило и Итамаром не ходит автобусов, Авраам всегда покрывал это расстояние на попутных машинах в мгновение ока. И этот вечер ничем не отличался от остальных.

Вернувшись в ешиву, Авраам был в одном из зданий, когда около полуночи послышались выстрелы возле баскетбольной площадки. Один из его друзей залез под кровать, другой закричал: «Бежим». Паникуя (а кто бы не паниковал в подобный ситуации), не подумав как было бы лучше поступить, они побежали. Как только они выбежали из дома, террорист выстрелил Аврааму в спину…

О Г–споди, если бы только он не вернулся в ешиву в тот вечер. Если бы только он остался в здании! Если бы… Если бы…

Семья Саттонов из Аргентины и из Шило.

Моше, отец Авраама, поразительный человек. Он и два его брата, Давид и Ариэль, эмигрировали из Аргентины около 20–ти лет назад.

Дедушка Моше, Хахам Давид Саттон Дабба, был главным раввином Аргентины. Его первая жена была сестрой моего отца. Она умерла в раннем возрасте, и Давид Саттон женился вторично. Моше, Давид, Ариэль и Эстер были его внуками от второго брака. Авраам Йосеф Хаим был его правнуком.

Я стал близок Моше, когда он открыл магазин фалафеля в центре Иерусалима (напротив рынка Маханэ Йегуда). Моше определённо не походил на типичного продавца фалафеля.

Высоко образованный, человек тонких чувств, чьё лицо светится аурой доброты — многие говорили, что он вылитый дедушка — Хахам Давид. Тем не менее, по финансовым причинам, он был вынужден открыть небольшой магазин фалафеля, чтобы прокормить семью. Только шесть месяцев назад он отдал магазин в рент, потому что Еврейское Агентство поручило ему организовать новое поселение для двухсот семей, эмигрирующих из Аргентины. С этого времени он встречается с правительственными лицами практически ежедневно. Новая работа окрыляла его и помогла раскрыться его способностям.

И вот сейчас, среди всех этих событий, убит его первенец.

Это ужасно и для всех нас.

Мы должны что–то сделать, чтобы покончить с этой невыносимой ситуацией. И как можно скорее.

Но прежде чем говорить об этом, я должен описать вам ощущения человека, пришедшего на похороны прекрасного юноши. Какое удивительное ощущение жизни. Какая благоговейная торжественность. Какие удивительные речи. Какое гордое чувство — быть частью такого народа!

Все, кто говорил, говорили из самой глубины своей души. Некоторые обращались прямо к Ави (Аврааму). «Ави, — говорил один раввин, — ты поднимаешься сейчас очень высоко. Ты скоро предстанешь перед Троном Славы. Ави, я прошу тебя сделать кое–что. Когда ты предстанешь перед Г-сподом, попроси увидеть твоего прадедушку. Попроси поговорить с ним. Ави, не стесняйся, твоей просьбе не будет отказано. Ави, когда ты встретишь своего прадедушку, ты должен рассказать ему о твоем отце и о твоей матери, о том, как они пожертвовали всем, чтобы жить на земле наших праотцев. Ави, Ави…»

Другой оратор, один из учителей Авраама, говорил: «Ави, это всё потому, что ты блестяще сдал экзамен на 35–ти страницах Гемары??? Или потому, что ты всегда был открыт для своих друзей, студентов Бней Акивы??? Или потому, что у тебя была улыбка на лице и вызывала лучшее в каждом из нас??? Поэтому террорист убил тебя??? Ави, поэтому он выбрал тебя???»

Ави лежал, завёрнутый в талит, в то время как ораторы подходили один за другим к микрофону и говорили очень тихо и глубоко.

Слёзы текли по моим глазам. Сердце моё таяло перед лицом такой ужасной реальности.

Это происходило в Иерусалиме, в три часа дня. Похороны должны были состояться в поселении Шило, где живёт его семья. Автобусы и машины выстроились в длинную процессию. Через час мы прибыли в Шило, Авраам, как и раньше, лежал, завёрнутый в тот же самый талит, и солнце мягко освещало его.

Ещё ораторы, ещё благоговейные слова, сказанные с таким состраданием и такой любовью. Ещё слова трогательной заботы. Ещё описания того, каким замечательным человеком он был и как замечательна его семья. Говорили друзья, учителя, руководители общины. Какая привилегия быть здесь. Какая замечательная в Шило община. Везде молодёжь. Высочайший идеализм. Невероятная забота. Все всхлипывают.

«Ави, мы продолжим твоё дело. Мы посвятим себя изучению Торы и помощи другим. И хотя мы знаем, что здесь наша борьба происходит на духовном уровне, если необходимо, мы возьмем в руки меч, чтобы отмстить за твою кровь…»

Не было никакой суетливости. Всё было сделано с такой честью.

Потом все мы, тысячи людей, прошли около мили к кладбищу, которое раположено на окраине Шило. Была такая тишина, и был такой покой.

В молчании стояли на кладбище дети, подростки, взрослые, солдаты — Ам Исраэль (народ Израиля).

Тело Авраама было опущено в могилу, в тишине по двое подходили к могиле люди и засыпали её. Потом говорила сестра Авраама, и наконец его отец Моше: «Авраам… Авраам Йосеф Хаим, я не собирался ничего говорить, но сейчас чувствую, что должен. Я так горд тобой. Ави, я — пыль у твоих ног. Ави, пожалуйста, дай твоей матери сил пройти через всё это. Ави, Ави, Ави…»

Дом скорбящих.

Мы прибыли в дом Авраама около 11 утра. Эстер села с Пениной и девочками; они были в окружении женщин, среди них учительницы Авраама. Моше тоже был окружён друзьями, соседями, раввинами, учителями, солдатами, молодёжью, людьми из правительства. Там же был его преданный брат — Ариэль. Мы пришли, чтобы выразить соболезнование, дать силу. В Моше и Пенине (а также в их детях, брате и сестре Авраама) мы нашли «Гиборим», «Гиборим» на иврите означает герои, воины, бойцы. «Гибор» — означает сильный, могучий. «Гвура» — означает сила, особенно внутренняя сила. Я сидел возле Моше, и вот часть услышанного мной:

«Смерть моего сына — это потеря не только для нашей семьи. Это потеря для всего Ам Исраэль. Он — «корбан цибур», жертвоприношение общины, так же как все невинные жизни, оборванные теми, кто отрицает наше право жить на этой Земле. В нашей традиции они известны как «Аругей Малхут» — те, кто были убиты за то, что пытались жить жизнью Торы на еврейской Родине… Говорится о таких душах, что никто не может стоять рядом с ними, потому что они на такой высокой ступеньке в Небесах».

«Я знаю, что душа моего сына в небесном дворце Машиаха, что смерть его является частью большего плана и может быть осознана только в контексте всей еврейской истории…»

«Это изменило меня. Это изменило навсегда мою жизнь. Когда я иду, — я иду по–другому. Когда я молюсь, — я молюсь по–другому, потому что я знаю, что мой сын с Тем, к Кому я обращаюсь в молитвах. Я стал сейчас партнёром Единого Б–га, благословен Он».

«Я не спрашиваю Его «почему?», я спрашиваю «для какой цели?»

Вопрос «почему?» означал бы, что я пришёл к Нему с жалобами. Вопрос «для какой цели?» означает, что я теперь Его партнёр, я иду вместе с Ним, и Он что–то хочет от меня…»

«В прошлом было своего рода табу на упоминание книги Зоара и глубинных учений Торы. Это было неверно. Именно эти учения нужны нашим юношам. Эти учения дадут им чувство святости жизни, цели, ради которой мы здесь. Эти учения наполнят их жизнь святостью, святостью еврея, который хочет служить Б-гу и идти Его путями».

«Нам было сказано, что в последнем поколении перед Машиахом «хуцпа» (наглость) увеличится. И это так. Наша молодёжь полна хуцпы. Однако хуцпа может быть использована двумя способами. Она может быть использована деструктивно, но в нашем случае молодёжь действует с хуцпой, потому что ищет более глубоких ответов. Она не может удовлетвориться посредственностью. Она определённо не может вынести лицемерия и лжи».

«Последние двадцать лет моя жизнь готовила меня к этому. Без глубинных учений Торы я не мог бы осознать смысл происходящего…»

«Последние четыре месяца, занимаясь поселением для евреев из Аргентины, я видел израильское правительство изнутри. Они все живут от момента к моменту. У них нет никакого представления о большем плане, общей картине. Они живут от одного дня к другому. Они не могут быть настоящими руководителями еврейского народа. Они в спячке. Как ещё можно объяснить то, что невинные люди становятся жертвами каждый день? С одной стороны они говорят о том, чтобы прекратить террор, а с другой стороны они говорят о палестинском государстве. Они должно быть все в спячке, потому что противоречие между этими двумя сторонами бросается в глаза каждому, кто способен видеть — палестинцы не хотят мира».

«Это духовная война с арабами. И для того, чтобы добиться успеха в этой войне, прежде всего нужно быть правдивыми по отношению к самим себе и прояснять смысл происходящего тем, кто желает слушать, а таких много. Люди должны понять, что мы здесь, в Йеше (Аббревиатура сердцевинных областей страны —Иудея, Шомрон (Самария), Газа) оклеветаны своим же собственным правительством (под диктовку Америки и Европы). Мы не являемся людьми вне закона, мы не потеряли разум. Мы абсолютно в здравом уме, и мы ясно понимаем, что наше присутствие здесь является самым разумным из всего, что происходит сейчас на Земле. Наша молодёжь растёт здесь с полным сознанием своего еврейства. Они полны жизни и очень разумны. Они хотят знать правду и не удовлетворятся ложью — является ли она ложь других народов или кого–то из нашего народа. Что нам нужно — так это настоящее руководство. И оно уже появляется на свет. Вот почему умер мой сын, — чтобы потрясти нас, чтобы мы поняли: какая–то ужасная ошибка закралась в наши действия и в отношение к происходящему».

Памяти (и ради вознесения души) Авраама Йосефа Хаима, сына Моше и Пенины. 

 Версия для печати