Эмма Лазарус
(1849-87)

К 115-летию со дня смерти.

Эмма Лазарус знаменита в веках тем, что она — автор сонета, украсившего постамент Статуи Свободы — символа Америки.

Её предки — португальские сефарды, бежали от инквизиции в Бразилию. В середине XVII века и оттуда семье пришлось спасаться, теперь уже в Новой Англии.

Эмма Лазарус публиковала стихи и поэмы, пьесы и прозу, а также переводы из Гюго, Дюма, Шиллера, Гейне, Петрарки, Гёте, де–Мюссе. Она переводила и средневековых испанских поэтов, писавших на иврите, в частности, Габироля и Галеви, но уже с немецких переводов.

Еврейское самосознание было присуще ей смолоду. Поэма о древнейшей на территории США синагоге в Ньюпорте была написана ею в 18 лет. В сильной проникновенной пьесе «Танец Смерти» она с болью и страданием говорит, вопиет о погромах в Тюрингии (Германия) в 1349 году. Российские погромы 1880–х вызвали активные действия Эммы Лазарус. Она старалась пробудить, привлечь к участию в помощи несчастным и своих соплеменников — евреев Америки. Её таланту были открыты страницы ведущих изданий того времени, например, «The Century” и «The Critic”. Публикации, как проза так и поэзия, пробуждали совесть людей, поворачивали души к свету, справедливости. И, конечно, она была многолетним автором «The American Hebrew”, выросшему и окрепшему во многом благодаря её участию. На страницах этого издания её эмоциональные, волнующие сердце стихи и проза были посвящены, в большей своей части, еврейской истории, еврейским героям, учёным и поэтам: Бар–Кохба и Раши, Габиролем и Галеви… Евреям и неевреям она передавала своё видение судеб и предназначение «народа книги».

Она писала: «Пока не все мы свободны, никто из нас не свободен», «Сегодня всюду, где мы свободны, мы дома», «Знамя евреев не благодеяния, а Справедливость», «Еврей рождён мятежником, а не догматиком. Он наделён проницательным логическим умом, который может проверять и протестовать; стойким и горячим сердцем, с которым инстинкт свободы может вырасти во всепоглощающую страсть, способную, если потребуется, подавить все остальные побудительные мотивы. Евреи будут следовать Истине куда она поведёт, несмотря на то, что это так часто вело к преследованиям».

Американское еврейство уже в те времена представлялось Эмме Лазарус слишком комфортабельным, эгоцентричным, безразличным к условиям жизни евреев в тиранических странах Европы. Много сил отдавала она прибывающих из России еврейским иммигрантам, видела в них людей, беззащитных перед террором, выведенных за рамки человеческого прогресса, и гордилась тем, что в США евреи были свободными гражданами Республики: «Мы обладаем двойным космополитизмом — американским и еврейским».

Она была вдохновителем создания «The Hebrew Technical Institute».

Ещё до появления сионизма Герцеля — она утверждала необходимость создания евреями собственного дома — государства, где можно будет создать нормальные условия для жизни евреев, как нации.

В Законах Моисея она увидела этику и основания для новой тогда идеи социализма, которой сочувствовала. Ряд выдающихся еврейских лидеров поддержали и пропагандировали её мысли о создании Еврейского Национального Государства.

В общественных и литературных кругах того времени она пользовалась неизменным уважением и как поэт, и как еврейский общественный деятель.

С мая 1885 она провела более двух лет в Европе: Лондоне, Гааге, Париже, Пизе, Флоренции, Риме. В последние пять–шесть лет своей жизни она стала одним из еврейских лидеров как в Новом, так и в Старом Свете. Но всего, на что был способна её натура, она сделать не успела.

Эмма Лазарус умерла от рака 19 ноября 1887 года в возрасте 38 (!) лет.

Не греческой славы наглому гиганту подобно,
С лимбом завоевателя ноги от страны к стране расставившем
Здесь, у наших морем омытых ворот заката,
Женщина мощная будет стоять с факелом,
Пламя которого есть укрощённая молния,
И имя её - Изгнанников Мать. Зарево
От её руки маяка во всём мире желанно;
Её кроткие глаза властвуют над гаванью,
Обрамлённой спаренными городами, по воздуху соединённые
«Храните, старинные земли, легендарное ваше великолепие»
Кричит она безмолвными губами. «Отдайте мне
Ваших утомлённых, ваших бедных, ваши загнанные
Массы жаждущих дышать свободно,
Несчастные отбросы ваших переполненных берегов.
Шлите их, бездомных, бурей отброшенных, ко мне.
Близ золотых дверей я возвышаю мой светильник!»

August Moon - Луна Августа

Я та,
Кто прошлое не возродит.
Бессмертно будет длиться красота,
Хотя прекрасное и умереть должно
Веками это уж подтверждено.

Я созерцаю без сожаления
Новых форм красоты воплощение,
Истины из множеств возникновение,
Ярко и округло, как вон тот небосвод,
Неясную даль просветляющий.
Что держит в удаленьи друг от друга
Он будет бардов королём,-
Тот, кто в стихах достойных будет петь
Все часа завоеванья,
И вымышленной власти не крадя
У образов классических, но устаревших,
Ритмические строки украшает
Реальности живыми чудесами.
Он устранит давнишнюю без основания вражду,
Что держит в удаленьи друг от друга
Науку и сестру её Искусство.

From Drama «The Dance to Death» — Из драмы «Танец к Смерти»
(Words of Liebhaid von Orb’s)

God help me! Shall my heart crack for love’s loss
That meekly bears my people’s martyrdom?
He lives — I feel it — to live or die with me.
I love him as my soul — no more of that.
I am all Israel’s now — till this cloud pass,
I have no thought, no passion, no desire,
Save for my people.

О Боже, помоги мне! Расколется ли сердце без любви,
Что с кротостью несёт мученья моего народа?
Оно живёт — я чувствую — чтоб жить иль умереть со мной.
Как мою душу я люблю его, а больше невозможно.
Я весь Израилю принадлежу — вплоть до вот этих облаков,
Я не имею личной мысли, страсти, пожеланья,
Всё сберегу народу моему.

Я видела во сне дух, не имеющий начала,
Парящий под покровом призрак, что был затерян в сумерках пространства.
За час один промчался и остановился; пространство
Огласилось голосом ужасным:
                                 «Душа, твой жребий избери!
Есть два пути на выбор: вот — в бархате цветов
Легко ведёт к любой земной награде:
За массой следуй, завязав глаза, —
Ты и сыны сынов получат мир и силу.
А эта узкая тропа вдоль края бездны —
Здесь будешь ковылять и спотыкаться, плакать, кровью истекать,
И люди все тебя возненавидят и будут гнать тебя и твоё семя,
Удел твой будет плети, муки, раны,
Но в руку дам тебе я светоч, Кровь будет вестником Закона Моего.
Теперь свой выбор сделай на века!»
                                 Затем я видела
Дух без покрова, ставший божественно ярким.
Избрать жестокий путь... Он отвернулся.
                                 Я знала хорошо
Прекрасный бледный мученический лоб, в завитках затенённый,
Горящие глаза, что не приемлют мир,
В немилости у мира бессмертный Израиль.

«О Мира Бог, дай мне Богатство!» — Египтянин молил.
Его мольба услышана. Как небо высоки
Дворцы и пирамиды; щедрый Нил
Землю его до края златом наполняет.
Как муравьев рабов несметно у ног его трудятся.
Товары всего мира стеклись на его рынки и проспекты.
Его жрецы как боги, его в бальзаме короли священны,
Хранятся мёртвыми во склепов глубине без пользы.
Кто ищет ныне фараонов расу, найдёт лишь
Ржавчину, и моль, безмолвие, и безвременный сон.

«О Мира Бог, мне красоту даруй!» — так Грек просил.
Его мольба услышана. Вся земля пластичной
И вокальной стала как чувственность его.
Каждый И пик, и роща, и ручей огнём от Прометея оживлён,
И человечий облик, грацию и свет весь принял мир.
Ему покорна лира, энергию вдохнув, он
Обессмертил мрамор, актёрством овладел,
Мышление бриллиантами украсил, язык озолотил.
Иди ищи ту солнечную расу, — найдёшь сейчас
Развалины колонн да лютню без струны.

«О Мира Бог! Даруй мне Власть!» — Римлянин возопил.
Его мольба услышана. Огромный мир в цепях
В плену его гордыни колесницы.
Бесчисленных провинций кровь течёт,
Чтобы жестокосердного насытить.
Неуязвимы легионов укреплённые валы,
Что сомкнуты в единый бастион. Но изнутри
Свои ходы незримые уж червяки прогрызли, —
Без крыш руины там, где некогда царил
Имперской расы вечный и великий Рим.

«О Бог мой! Истину даруй!» — воскликнул Иудей.
Его мольба услышана; он стал рабом Идеи,
Мысли, толкований, стал пилигримом вширь и вдаль.
Отвергнутый, проклятый, бичами битый — их ему не избежать.
И фараоны его знали, а позже греки созерцали
В короне древней его мудрость исстари.
Красоту он отверг, как отверг он и власть, и богатство.
Ты найдёшь его ныне, он есть в каждой стране,
Ни огнём не истреблённый, не утопленный в воде.
Доверен руке его Светоч вне времени и пространства!

 Версия для печати