Кахане, сын Кахане. Главы из документальной повести

Биньямин-Зеэв Кахане и Талия Кахане
«Найди себе наставника и заведи себе друга». (Трактат Авот 1,5) «Укрепите руки обессилевшие и колени ослабевшие утвердите». (Йешайя 35.3)

Прошло четыре года, тяжелых, кровавых, но в памяти отчетливо сохранилось то утро — 31 декабря 2000 года: «Несколько минут назад на шоссе, ведущем в Иерусалим, палестинцы открыли огонь по автомашине, в которой ехала семья поселенцев из Кфар–Тапуах». На миг замешкавшись, словно страшась произнести горестную подробность, диктор выговорил: «террористы застрелили Биньямина–Зеэва Кахане и его жену Талию, у пяти дочерей ранения легкие — они госпитализированы». Когда осенью 1990 года, задолго до репатриации, в украинском Харькове услышал о зверском убийстве Меира Кахане, легендарного и бесстрашного, содрогнулся вместе со всем еврейским миром, но в то декабрьское утро хладнокровный расстрел Биньямина–Зеэва Кахане и его жены Талии на глазах малолетних детей привел меня в шок. Необходимо журналистское расследование, но нет сомнений: убийство тридцатичетырехлетнего сына рабби Меира Кахане, Биньямина–Зеэва, тоже рава — не от шальных пуль, — преднамеренное, в деталях продуманное. Пославшие террористов в засаду сообщили им точное время его возвращения из Иерусалима, цвет, марку и номер машины, его характерную внешность, чтобы не ошиблись. И подумал я тогда: да, они люто ненавидят и страшатся этого грозного имени КАХАНЕ, но неужели у палестинской разведки такие длинные руки и слышащие уши?.. Спустя время ШАБАК отыскал одного убийцу молодых супругов Кахане, хотя машина была атакована тремя террористами, выпустившими около 60–ти пуль из автоматов Калашникова. Израильский суд приговорил этого одного к семи срокам пожизненных заключений. Пройдут годы, боевик выйдет на свободу — ведь мы живем в демократической стране!.. Так и араба, застрелившего рабби Меира Кахане в Нью–Йорке, кто–то направлял: подвез к гостинице «Мариот», провел мимо портье в вестибюле, и убийце осталось лишь дважды нажать на спусковой крючок оружия. В Америке тоже «не нашли» тех, кто направлял убийцу, впоследствии было доказано, что он был причастен к подготовке первого мегатеракта в подземном гараже небоскребов–близнецов на Манхэттене. Тщательней бы искали организаторов покушения на нашего рабби Кахане, не было бы 11 сентября!.. За пределами моего повествования оставляю горестные подробности похорон Биньямина и Талии, да отомстит Творец за их кровь. Но нельзя не упомянуть: собравшиеся вокруг двух намогильных холмиков плакали, читая строки Псалма: «У рек Вавилона мы сидели и плакали, вспоминая Сион…» И кто–то напомнил слова святого рабби Менахема Зембы из Варшавского гетто — во время Катастрофы он призывал евреев не сидеть пассивно, но взять судьбу в свои руки…

Неправда, что мы привыкаем, — острая боль, как свежая рана, неспешно рубцуется.

Перед нашими глазами — длинная вереница, словно в Яд ВаШем, дорогих и любимых людей, погибших от вражеских пуль, от тщательно подготовленных арабами взрывов.

Сжав зубы, мы оплакиваем каждого из них — любой человек, словно целый мир, незаменим, — и неприметный еврей, и большой праведник.

Спустя некоторое время, в йорцайт отца моего приятеля, я медленно брел к выходу по кладбищу Гиват–Шауль в Иерусалиме, вчитывался в намогильные надписи. Увы, много свежих — жертвы террора. Все тесней на кладбищах еврейских. Внезапно, на участке для коэнов, наткнулся на одно начертание: МЕИР ДАВИД КАХАНЕ. В углу противоположном — двойное надгробье: БИНЬЯМИН–ЗЕЭВ И ТАЛИЯ КАХАНЕ. Опечаленные лучи иерусалимского солнца, закатного и зачарованного Землей Обетованной, освещали надписи на гранитных надгробьях, и я, склонившись, отыскал несколько камушков и возложил отцу и детям.

Рав Барух Кахане, старший брат Биньямина–Зеэва, написал: «В подобных ситуациях огорчение и страдание усиливаются у нас вплоть до отчаяния. Нас может утешить лишь осознание того, что все совершается и направляется Свыше, а все, что делает Вс–вышний — это, в конечном итоге, к добру. Мы понимаем, что мы должны ощущать не гнев за трагедию их преждевременной смерти, а благодарность Творцу за то, что Он спустил в наш мир души такого калибра, хотя мы и наслаждались от общения с ними короткий период. Одной из таких великих душ обладал мой брат р. Биньямин–Зеэв». Несколько раз возвращаюсь к тексту, пытаюсь осознать.

Так кто вы, рав Биньямин–Зеэв Кахане? Роюсь в архивах, перечитываю все, о нем опубликованное, опрашиваю друзей его и знакомых. Оказалось, имя это, как и его отца, рабби Меира Кахане, вне закона в нашем демократическом еврейском государстве. Демократическом ли?.. Еврейском ли?.. Мгновенное, словно вспышка молнии, штриховое клише его биографии, годы жизни 1966–2000, краткий дефис между датами, — дорога праведника и пророка... Родился в Нью–Йорке, младший ребенок в семье Кахане, Меира и Либи, в девичестве — Блюм. Именно в родном доме, с первых своих шагов, он получил главное — еврейское воспитание, вместе с молоком матери, рядом с таким отцом. Сказано у мудрого царя Шломо: «Воспитывайте отрока согласно пути его — даже когда состарится, не сойдет с него». Увы, Бини, а так любовно звали его родные, а позже — друзья, — не довелось состариться, но с детских лет он рос буквально в центре борьбы «Лиги защиты евреев», — и против антисемитов в Америке, и за освобождение евреев Советского Союза, и уже в Израиле. По натуре, застенчивый, молчаливый, мальчишкой он увязывался за отцом на митинги, гордился им, символом национального достоинства и бесстрашия. Пройдут годы, и он заменит рабби Меира Кахане, но в статье «Мнение сына» (канадская газета «Ванкувер сан» от 14 мая 1991года) напишет: «Нет человека, который мог бы заменить моего отца… Я могу только восклицать с убежденностью и преданностью: «Никогда больше!» Никогда больше мы не будем стоять пассивно и глядеть, как разрушаются идеалы Кахане в ущерб еврейскому народу. Я обещаю, что посвящу этому всю свою жизнь…». И посвятил.

В той же статье, словно предугадывая и свою судьбу, Бини написал: «История моего отца — это история и трагедия еврейских пророков и лидеров. Даже Моше, величайший из всех пророков и лидеров, воскликнул: «Спаси меня, Б–же, еще немного и они побьют меня камнями». Лидером и пророком ему еще предстояло стать.

В сентябре 1971 года, когда семейство Кахане покидает Америку и репатриируется в Израиль, Бини чуть более четыре лет. Детские и юношеские годы в иерусалимском доме своего отца, рабби Меира Кахане, — неизгладимый след в его сознании, но главное, стержневое — постоянство, настойчивость и усердие в изучении Торы. В йешиве начального уровня Биньямин — известен своей неразговорчивостью и удивительным прилежанием в учебе, и уже в йешиве высокого уровня «Мерказ Арав» кропотливо, с раннего утра и порой засиживаясь до полночи, изучает Талмуд. По рассказам его соучеников по бейт–мидрашу, в каждом слове, движении, жесте Бини отличался скромностью и врожденной интеллигентностью, лишь однажды встретившись с ним, к нему привязывались, гордились дружбой с ним.

В сентябре 1987 года, в результате напряженных усилий Биньямин открывает йешиву «Еврейская идея». — исполняется давнишняя мечта — воспитывать молодое поколение на учении рабби Меира Кахане. Он сам тщательно подбирает учеников, устремившихся в йешиву со всего Израиля, организует выборы главы йешивы и его заместителей. И сам продолжает учиться, накапливать огромный запас сил, словно предвидя — они ему понадобятся — в будущем. Оказалось — не далеком. А Бини всего 21 год, и он знакомится с Талией, дочерью репатрианта из Америки, ставшего скотоводом. Талия росла на просторах Галилеи, сила и нежность зеленеющих гор сформировали ее характер. И образ отца, Авраама Герцлиха, погруженного в святость — наложив тфилин, с любовью и в глубоких раздумьях он пас свои стада. (В начале января 2003 года, когда в поселении Кфар–Тапуах отмечали йорцайт, третью годовщину гибели Биньямина и Талии, я неожиданно столкнулся с Авраамом Герцлихом — одинокий, неприкаянный бродил он в людской толпе, я пожал ему руку, он посмотрел на меня невидящим взглядом). В 1988 году — хупа Биньямина и Талии, и с того дня до последнего мига, оборванного автоматной очередью арабских убийц, — они рядом, и Талия, не только хранящая традиции их дома и мать шестерых детей, она преданный помощник своего мужа. Готовит еду для учащихся йешивы, высылает книги, печатает материалы. Когда Биньямин находится в заключении, выполнении его обязанностей она принимает на себя. Ее уважали, ее любили, к ней прислушивались. Святая еврейская женщина, достойная своего мужа–праведника.

После трагической гибели рабби Меира Кахане движение КАХ, тысячи и тысячи его сторонников, осталось без лидера. Нам неведомо — задумывался ли Меир Кахане о том, кто после него возглавит КАХ?.. Он не воспитывал «наследных принцев», не готовил для них «теплые местечки» или кресла Кнессета. Перед ним были прекрасные примеры — великий Моше–Рабейну и пророк Шмуэль. В одном частном разговоре он сказал: «Спрашивают меня: что произойдет, когда ты отойдешь от дел? Кто будет твоим «продолжателем?» — рав засмеялся и ответил: «Для этого я и создал йешиву!.. Они не будут готовы на компромиссы». Сегодня ясно, кого рабби имел ввиду… В тревогах и раздумьях, осознавая, куда ему до отца, двадцатичетырехлетний Бини принимал решение… Мы помним его слова в статье «Мнение сына»: «Нет человека, который мог бы заменить моего отца…» Преодолев скромность и молчаливость, характерные для его личности, он согласился. Мне рассказывали участники демонстраций тех лет: когда Бини уверенно и стремительно шел к микрофону, они были потрясены его сходством с отцом. К тому времени по предложению нового лидера движение КАХ именовалось КАХАНЕ ХАЙ («Кахане жив!»). Все годы я мечтал встретиться Биньямином–Зеэвом, не сложилось. На фотографиях — застывшие черты лица, но недавно увидел его, наяву. На исходе субботы по сложившейся традиции в хабадской синагоге транслировали документальный фильм о Любавичском ребе — он вручал многочисленным посетителям — и благословения, и по символическому доллару. И вдруг в движущемся кадре, в шаге от ребе — Биньямин–Зеэв, живой, — молодое вдохновенное лицо, тонкое, интеллигентное, короткая борода, умные горящие глаза будущего лидера… Благословил ли ребе молодого Кахане?..

За десять лет, отпущенных судьбой Биньямину–Зеэву Кахане, он успел многое. Возрожденное движение КАХАНЕ ХАЙ с надеждой встретили десятки тысяч евреев в Израиле и во всем мире, но содрогнулись и власть предержащие. После убийства рабби Меира Кахане они облегченно вздохнули, но вновь на всех перекрестках, на футболках молодежи, ненавистное и неистребимое: КАХАНЕ ХАЙ. Особое негодование или страх — личность младшего сына, его убежденность и внутренняя сила, различимые черты еврейского лидера. И началась кампания преследования — ей бы мог позавидовать любой тоталитарный режим, особенно в травле преуспели СМИ, контролируемые левым израильским истэблишментом. Становление молодого Кахане, возрождение его движения по времени совпало с преступными «ословскими» соглашениями, подписанными Пересом и Рабиным, и естественным стало участие КАХАНЕ ХАЙ во всенародном протесте. Пропагандистская и карательная машина обрушилась на инакомыслящих, незамедлительный арест любого еврея, прежде всего в кипе и с пейсами, осмелившегося появиться в людном месте в белой футболке с черно–желтым символом движения — сжатым поднятым кулаком — был неминуем.

Позволю авторское отступление. Так сложилось — начало моей судьбы репатрианта, лишь поздней осенью 96–го, — к той поре волнения и протесты были подавлены. Не сразу, не вдруг, но разобрался, и на публикацию в «Еврейском камертоне» первых глав этой документальной повести получил добрые и заинтересованные отзывы. Но и спустя четырнадцать лет после гибели рабби Меира Кахане и четыре года — его сына Биньямина–Зеэва, злоба не утихает. Парадоксально, но демонические образы отца и сына, искусственно созданные на Земле Обетованной, совпадают с демоническим обликом Израиля во вселенском масштабе. И это не случайно — у главной мечты КАХАНЕ — быть Израилю еврейским государством! — крепкие крылья и неисчислимые последователи. И посмел себя к ним причислить…

Как в паводок быстрое теченье, людской поток наполнял озелененные улочки и скверики поселенья Кфар–Тапуах на взгорьях Самарии, где в тот январский вечер разогретый, под чистым светом звездных гроздьев и молодой луны точеной, сошлись мы, евреи со всего Израиля, отметить йорцайт, день памяти р. Биньямина и Талии Кахане. Нет, не в печали, не в поминальном плаче, — накануне завершили написание свитка Торы в их честь, а в окрестности Кфар–Тапуаха, на одном из холмов округлых, каменистых, уже возвышался бревенчатый сруб под плотной кровлей — в прожекторных лучах светилась новая синагога, и, двери распахнув, ждала свиток Торы. Внесенье свитка Торы — обычай древний, обряд веселый, с песнями и танцами — так было и в тот вечер. От поселения до синагоги — путь неблизкий, грунтовая дорога — в щебенке и камнях, по ней торжественное шествие, колышущиеся дружные ряды на километры растянулись. Нас всех опередив, скачет детвора, размахивая факелами, и светятся окрест, и гонят тьму их яркие лучи. А во главе людских рядов, в свечении огней, на кузове автомобиля, под белым балдахином, как под хупой, — свиток Торы. А вслед за ним, друг другу на плечи руки возложив, танцуют молодые поселенцы, в лад с музыкой и песней, — то ходко приближаясь к свитку, то плавно отступая в пляске. Плечисты, горбоносы, у многих — автоматы, горящий взгляд и чистый лик еврейский, на вихрах — вязаные кипы, и пейсы вьются на ветру. А вот и синагога — в двух шагах, взбираемся на каменистый холм, настрой всеобщий движет, приподнятость, подъем душевный. В веселом хороводе кружимся со свитком Торы, и вносим его под своды синагоги, и, словно солнцем, осветились наши лица. С гордостью и нежностью отцовской вглядываемся в новое поколение евреев — поселенцев, сильных и отважных, готовых поступиться свободой, чтобы заселить каждый холм Эрец Исраэль. Эти, как правило, религиозные мальчики, напоминают нам защитников Масады и воинов Бар–Кохбы, в рядах которого были и ученики рабби Акивы. Несколько дней спустя наша доблестная армия разрушила эту новую синагогу в Кфар–Тапуах, и я видел как двое солдат, послушно вкарабкавшись на стропило синагоги, топорами рубили кровлю, а у порога, обхватив руками свиток Торы, рыдал мальчишка. И по сей день синагога в руинах… «В огне и крови Иудея пала. В огне и дыму Иудея восстанет» — убеждают наши пророки.

Не в этом ли мудрость нового лидера, — точно и безошибочно ощутить дыхание времени?.. Да, рава Биньямина–Зеэва Кахане подвергают унизительным многочасовым допросам и арестам, насильно отрывают от семьи и соратников, но он, как и отец, неробкого десятка, — чем больше времени он проводит в тюрьмах, тем больше надежд и симпатий испытывает к нему еврейская молодежь, и неистовей кампания преследования. В начале 90–х списку КАХАНЕ ХАЙ запрещено баллотироваться в Кнессет, предъявляют неисчислимые обвинения в бунте, в подстрекательстве, в «разжигании конфликта», в создании «террористической организации». Не время и не место сегодня их повторять, — неужто вырезали стыд, как аппендицит, у нашей юриспруденции. Тот, кто стоял в зале суда и видел этого худощавого человека, спокойного и с достоинством перед ратью прокуроров — обвинителей, — никак не мог понять, почему в Израиле травят еврея за его веру. Не случайно упомянул я о словах пророков, — гонимый лидер принимает решение: «Чтобы Иудея восстала, нужно углубить и развить интеллектуальную и духовную основу движения».

Вот уже несколько лет нахожусь я под влиянием человека, с которым прежде не был знаком, но однажды, повстречавшись, потянулся к нему, молодому еврею, сильному и мудрому, словно к старшему другу. Ибо, как упомянул в эпиграфе, сказано: «Найди себе наставника и заведи себе друга» (Трактат Авот, 1,5). Этот молодой еврей — Биньямин–Зеэв Кахане, и хотя невыносимо свыкнуться с подробностью о его гибели, — долгие свои вечера словно сижу я перед ним в иерусалимской йишиве, и он, вдумчивый учитель, растолковывает мне глубины Священного Писания, помогает постичь связь между смыслом и содержанием еженедельных глав Торы и современностью. И говорит рабби со мной по–русски. Нет, я не обмолвился. На протяжении тринадцати лет — 1987–2000 годы Биньямин–Зеэв пишет свои комментарии к недельным главам Торы, по традиции наших мудрецов всех поколений, — вначале это были листочки на иврите, бюллетень «Дарка Шель Тора», с комментариями под девизом «Еврейская идея», затем, по настоянию автора, изданы в русском переводе. Как и отец, молодой Кахане придавал огромное значение русскому еврейству, его тревожили последствия нашей духовной катастрофы, и был счастлив, что его комментарии популярны на «русской» улице. И сегодня он говорит со мной по–русски, — его книга «Актуальные комментарии к недельным главам Торы и праздникам» — раскрывает глубины сокровищ разума и веры, и внимательное и вдумчивое чтение русского перевода — осознаю по себе, помогает увидеть в новом свете краеугольные основы нашего бытия. Так я нашел себе наставника и завел себе друга.

Прибывшие на место теракта друзья Бини обнаружили выброшенный взрывом, окровавленный листок с комментариями на недельный раздел Торы «Ваигаш». В нем разбирается вопрос о трудностях, с которыми может столкнуться Машиах из дома Йосифа. «Главным препятствием на его пути, — пишет молодой Кахане. — будут не войны и не стремление других народов уничтожить евреев, а отчуждение и непонимание среди евреев. История повторяется: так же, как братья Йосифа, сыновья праотца Яакова, не понимали и не принимали Йосифа и в конце концов продали его в рабство, также и в каждом поколении народ не принимает и не слышит шагов приближающего Машиаха». И в этом, дополню от себя — главная причина нашего галута, уже на святой Земле. В другом, также актуальном комментарии, к «Мегилат Эстер» Биньямин–Зеэв пишет: «И знал Мордехай, обо всем, что делалось… за что пришло наказание. Он понимал, что именно ассимиляция, на которую иудеи рассчитывали как на средство уничтожения ненависти по отношению к ним, и привела к этому приговору! Ибо со времен Египта действует правило: всякий раз, когда евреи пытаются затушевать свои особенности и отличия — чтобы гои их лучше (вос) принимали — именно тогда заложенная в душе последних ненависть к евреям «дозревает» и переходит к действиям практическим». И еще сказал он в своем последнем в жизни интервью газете «Джерузалем пост»: «Это все из Торы, все записано в Торе. Она говорит то, что должно произойти, если мы не будем ходить путями Б–га, если мы не выгоним неевреев из страны — в точности то, что происходит сегодня…» Ставлю точку, ибо изболелась душа — какого великого еврея мы не поняли и потеряли!